Роковой выстрел - [3]

— Нет, — ответила я, стараясь овладеть собой, — мне не холодно, но… но мне немножко страшно. Конечно, это очень глупо с моей стороны.

— Черт возьми! — сказал мой жених. — Я не нахожу в этом ничего удивительного, так как и сам чувствую что-то неладное. Журчанье этой воды напоминает мне хрип умирающего.

— О, не говорите таких вещей, Чарли! Вы пугаете меня.

— Ну, ну, моя дорогая, нечего предаваться черным мыслям, — со смехом сказал он, видимо, желая вернуть мне бодрость. — Пойдемте прочь из этого места, где пахнет кровью, и… Смотрите, смотрите! Боже мой! Это что такое?

Чарли покачнулся, и глаза его направились на другой берег ручья, который был выше того, на котором сидели мы.

Лицо Чарли было смертельно бледно.

Я уже говорила, что ручей, у которого мы сидели, находился у подножия скалистого массива.

На самой верхушке последнего рисовалась высокая черная фигура мужчины, смотревшего вниз, в отвесный обрыв, на дне которого мы сидели.

Луна как раз осветила гребень скалы, и на его посеребренном фоне резкими угловатыми очертаниями выделялся силуэт неизвестного.

В этом внезапном молчаливом появлении одинокого путника было что-то таинственное, волшебное, и фантастичность его еще более увеличилась ввиду мрачности обстановки.

Меня охватил немой ужас. Я прильнула к моему возлюбленному, со страхом смотря на высившийся над нами силуэт.

— Эй, мистер, вы, там, наверху! — крикнул Чарли, переходя от тревоги к гневу. — Кто вы такой и за каким чертом забрались туда?

— О! Я так и думал, так и думал, — проговорил человек, смотря на нас сверху вниз.

Затем он исчез с гребня.

Мы слышали его шага по скале.

Минуту спустя он появился на берегу ручья и остановился, повернувшись к нам лицом.

Как ни фантастичен был его вид при первом его появлении, вблизи эта фантастичность скорее усилилась, чем ослабла.

При свете полной луны ясно было видно его длинное тощее лицо мертвенной белизны, составлявшее резкий контраст с манишкой ярко-зеленого кричащего цвета.

На щеке у него шел от глаза до угла рта глубокий шрам, придававший и без того неправильному и некрасивому лицу его ехидное; фальшивое выражение, особенно заметное в те моменты, когда рот его улыбался.

Ранец и палка указывали на принадлежность его к числу туристов. В то же время непринужденность и изящество, с каким он снял шляпу, увидев даму, свидетельствовали о том, что он принадлежит к обществу.

В его угловатой бескровной фигуре было что-то неуловимое, что в связи с болтающимся на плечах черным пледом напоминало мне редкую летучую мышь, питающуюся высасыванием крови, которую Джек Дэзби привез из Японии и которая стала кошмаром для всей прислуги дома.

— Прошу извинения, если помешаю вам, — заговорил он с легким иностранным сюсюканьем, придававшим его речи какое-то особое изящество. — Если бы мне не посчастливилось встретиться с вами, мне пришлось бы чего доброго заночевать под открытым небом.

— Черт вас побери, друг мой — вскричал Чарли. — Неужели вы не могли позвать нас, крикнуть нам что-нибудь? Вы страшно испугали мисс Ундервуд, когда точно из-под земли выросли перед нами.

Незнакомец снова поднял шляпу и рассыпался передо мной в извинениях за свою невольную провинность.

— Я — шведский дворянин, — продолжал он, — и в данное время путешествую ради удовольствия по вашей прекрасной стране. Позвольте представиться — доктор Октавий Гастер. Быть может, вы будете добры указать мне местечко, где я мог бы переночевать, и сообщить маршрут, чтобы выбраться из этой огромной пустыни.

— Вам в самом деле повезло, что вы повстречались с нами, — сказал Чарли. Тут очень легко заблудиться.

— Охотно верю, — заметил наш новый знакомый.

— Тут нередко находят трупы неизвестных людей, — продолжал Чарли. Заблудившись, они бродят, отыскивая жилье, пока, наконец, не падают на землю от истощения.

— Ха, ха! — смеясь, произнес швед — Ну, мне-то не придется умереть с голоду на английской почве. Меня недаром дрейфовало на одном корабле от мыса Бланки до Канарских островов. Но где тут можно найти харчевню?

— Постойте-ка, — сказал Чарли, в котором пробудился интерес к чужестранцу и который, кроме того, всегда отличался гостеприимством. — Тут на несколько миль кругом нет ни одной харчевни, а мне сдается, вы обломали только что здоровый переход. Пойдемте-ка с нами; мой отец, полковник, будет в восторге познакомиться с вами и предложить постель.

— Как мне благодарить вас! — воскликнул путник. — Когда я вернусь в Швецию, мне много придется рассказывать про английского гостеприимство.

— Идемте, идемте, — приговаривал Чарли. — Мы тронемся немедленно, так как мисс Ундервуд холодно. Закутайтесь хорошенько шалью, Лотти; через несколько минут мы будем дома.

Мы молча тронулись в путь, на каждом шагу спотыкаясь и теряя из виду тропинку в те моменты, когда луна закрывалась облачками.

Незнакомец был, видимо, погружен в собственные мысли, но раз или два мне показалось, будто он присматривается ко мне в темноте.

— Итак, — прервал молчание Чарли, — вы говорили, что совершили однажды путешествие в лодке без палубы?

— А! Да, мне довелось пережить много странных вещей и видеть немало опасностей, но я отнюдь не вижу в этом никакого вреда для себя. Но эта тема слишком печальна для молодых женщин. Ей и так уже пришлось перепугаться сегодня.