Роковой сон - [91]

Герцог, как показало время, правильно угадал мысли эрла Гарольда. Когда тот бросился под защиту герцога, то прекрасно понимал, что попался в западню, из которой нелегко выбраться. И корректность Вильгельма не могла обмануть его, поэтому слова, произнесенные им «Эрл Гарольд, я не желаю слышать, что вы вскоре нас покинете», объяснили все, и гость поневоле не стал унижать себя просьбами. Эрла ни в чем не ограничивали, он считался почетным гостем герцога, но вокруг него днем и ночью сновали нормандские слуги, которые, в чем он нисколько не сомневался, получили строгий приказ не спускать с него глаз. Гарольд, поняв это однажды, только поднял задумчиво брови и привлек всех этих многочисленных слуг к делу. У них столько прибавилось работы по выполнению всех повелений гостя, что они про себя уже стонали, да к тому же жили с неприятным ощущением, что эрл просто развлекается всем этим.

Казалось, он умеет себя занять, несмотря на всю неопределенность своего положения. Даже тень возмущения не появлялась на его челе, ни следа обиды не чувствовалось в его непринужденном поведении. То он скакал с герцогом на соколиную охоту — на запястье ястреб, вот он уже летит через ручей за дикой уткой; то гнал оленя с Робером Мортеном — на прекрасном коне, а быстроногие гончие уже набрасываются на раненого самца; то его не было до самого заката, потому что он гнал кабана в Квевильском лесу с Фицосборном или Хью Гранменилем. Эрл принимал участие во всех турнирах и показал, как саксонцы используют в бою секиру; присутствовал на пирах, беззаботно смеялся шуточкам Гале, даже отдал кошель, полный золотыми монетами Тэлиферу, любимому менестрелю герцога, и, вообще, был в прекрасных отношениях со своими хозяевами. Но однажды, оторвавшись от компании своих новых знакомых, Гарольд ушел к себе, опершись на плечо Эдгара, а когда дверь закрылась и никто не мог за ними подглядывать, то улыбку будто стерло с его лица и он отрывисто и горько бросил:

— Я — пленник, Эдгар!

Эрл медленно подошел к занавесям, отделяющим его спальню, и отдернул их. Там никого не оказалось. Мельком оглядев комнату, он вернулся к Эдгару и сел в одно из кресел, покрытых мехом куницы. С презрительным взглядом он погладил мягкую шкурку.

— Великолепно поселили и прекрасно прислуживают, но, по сути, я еще в большей неволе, чем когда был закован цепью в Борене! — Он горько усмехнулся и медленно поднял взгляд на Эдгара. — Чего лицо вытянул? Смейся, друг, чем плоха моя шутка?

— Господин! Фицосборн, которому я доверяю, клялся, что вам не причинят зла, — горячо начал Эдгар, пренебрегая высочайшим приказом.

— Отчего же, здесь не худшее место в мире! — согласился Гарольд. — Со мной так вежливо обращаются, слугам только прикажи… Ну-ка, отойди, друг, от двери, кто-то из них наверняка подслушивает. У меня и кони, и собаки, и соколы, все время охота, — чтобы убить время, — пиры в мою честь, сама герцогиня пытается отвлечь мои мысли от Англии… Какого еще обращения можно пожелать? Но едва я поскачу к берегу, за мной тотчас помчится соглядатай.

Эдгар невольно вздрогнул и тихо сказал:

— Если все это так, милорд, то не берите в рот ни еды и ни питья, прежде чем его кто-то не попробует!

Гарольд был поражен.

— Ты считаешь, меня могут отравить? Нет, не может быть!..

— Если Вильгельм держит вас в заключении, вы здесь никому не можете верить! — В голосе Эдгара отчетливо слышалась едва сдерживаемая ярость. — Правда, до сих пор яд был не в его стиле, да и нельзя сказать, что герцог недостаточно благороден, но уж если он решил добыть корону, то ничто, говорю вам, абсолютно ничто его не остановит! Я раньше не верил, но ведь некоторые его враги умерли внезапно, а кое-кто нашептывал…

— Слышал, слышал! — с неудовольствием отмахнулся Гарольд. — Не сомневаюсь, шептались о том, что герцог послал своим врагам изысканный яд. Да и про меня в свое время такое шептали, а правды в этом не было. Выкинь это из головы, яд — орудие людей другого масштаба: и для Вильгельма, и для меня это слишком примитивный способ. Нет, жизни моей ничего не грозит, но вот моей свободе… А она гораздо ценнее!

Эдгар подошел к эрлу и опустился около кресла на колени, схватив его руку.

— Мой дорогой господин, если бы я мог отдать за вас свою жизнь или навсегда остаться заключенным, только бы вы оказались на свободе! — Он поднес руку эрла к губам. — Увы, что за проклятый случай принес вас к этим берегам!

— Да ладно, перестань, Эдгар, что с тобой? — ласково заговорил эрл. — Твоя жизнь за мою? Мы еще уберемся отсюда и посмеемся над сегодняшними нашими опасениями.

Эдгар поднялся и принялся вышагивать по комнате.

— Что хочет от вас герцог? — бросил он через плечо. — Не понимаю.

Гарольд задумчиво перебирал золотую цепь, которую носил на шее.

— Он мне не говорил, — эрл внимательно следил за блеском звеньев, — а я его не спрашивал. — Он позволил себе улыбнуться. — И думаю, что не спрошу никогда.

Эдгар, оглушенный неожиданной мыслью, внезапно остановился.

— Это, случайно, не Англия?

— Как же, конечно Англия, — ответил Гарольд, — но он этого не говорил, а я не понимаю, почему он молчит. — Потом задумчиво добавил: — И не осмелюсь спросить.