Роковой сон - [118]

Стало известно, что Вильгельм, если его поход завершится успешно, обязался считать Англию феодом Рима и выплачивать ежегодную дань.

— Есть ли хоть кто-нибудь в этом мире, кто не берет взяток? — задался вопросом Рауль, узнав об этом.

Едва легат отбыл назад, в Рим, как все руанцы стали свидетелями непонятного явления: восемнадцатого апреля на западе взошла комета, медленно перемещающаяся по небу к югу; за ней наблюдали, восхищаясь и удивляясь много ночей подряд.

— Это не иначе как знамение! — утверждали все, а мудрецы и провидцы в Нормандии задавались вопросом: к чему бы это — к добру или злу.

В это же время прибыли изгнанники, нормандские фавориты короля Эдварда, высланные Гарольдом из страны. Они привезли с собой весть о том, что саксы считают комету знаком, поданным самим Господом. Такое заявление кое-кого повергло в беспокойство, поскольку многие опытные люди уже провозгласили, что Бог рассердился на Гарольда за узурпацию трона, по праву принадлежащего Эдгару Этелингу.

В Нормандии только и толковали, что о звезде Вильгельма, предвещавшей ему успех. Одни служители церкви придерживались того же мнения; другие, те, что не верили в успех намеченного похода, утверждали обратное: герцог должен воспринять комету как предостережение и остановить свои приготовления. Сам герцог поддерживал тех, кто считал знамение предвестником победы, но приватно заметил как-то Фицосборну, что если бы комета предсказывала ему победу в Англии, то должна была бы двигаться, по его разумению, в противоположном направлении.

Правда, у него не оставалось времени долго заниматься небесными проблемами. На верфях строились корабли, леса звенели от мощных ударов топоров дровосеков, огромные поваленные деревья везли к побережью на телегах, в которые впрягали мощных быков. И тут, у моря, над ними начинали колдовать корабельные плотники. Оружейники тем временем ковали мечи и наконечники для копий, кожевники шили туники для лучников.

Герцог послал письма во Францию, сообщив о своих намерениях, и сделал мудрому регенту кое-какие предложения. Граф Болдуин внимательно прочитал их и передал жене:

— Вполне возможно, мадам, ваша дочь будет носить королевскую корону, — только и сказал он.

Графиня вскрикнула от неожиданности и жадно ухватилась за депешу.

— Он высоко метит, этот внук кожевника! А что с Тостигом и моей второй дочерью? Душой клянусь, Матильда всегда была хитрой скрытной маленькой кошечкой! Ведь ни словом не обмолвилась, когда Юдит в последний раз была в Руане!

Граф взял у нее письмо и запер его в шкатулку.

— Признаюсь вам честно, мадам, если я и должен поддержать одного из своих зятьев, то это будет не Тостиг, — сухо сказал он. — Нет сомнений, Франция не должна в этом участвовать. Будьте спокойны, сын Вильгельм, мы не нарушим границы, пока вы будете отсутствовать, но иной помощи от нас не ждите. — Он рассеянно погладил свою бороду. — Хотя сам не знаю… Впрочем, если кто-либо выразит желание пойти с Нормандцем в Англию, надеясь на богатую добычу, я возражать не буду. У Франции и так слишком много хлопот с этими вечно голодными господами, пусть развлекаются на стороне.

Оказалось, что многие «голодные господа» и в самом деле хотят попытать счастья в Англии. Герцог повсюду рассылал письма с обещаниями земель, денег и титулов любому, кто пойдет с ним. Рауль с ужасом наблюдал, как летит в разные концы света эта опасная корреспонденция. Он попытался вмешаться, но герцог никого не желал слушать.

Подобные предложения возымели свое действие и собрали под знамена Вильгельма всю шваль Европы, всех ее авантюристов. Жаждущие приключений приезжали из Бургундии, Лотарингии и Пьемонта, щеголяя заплатами на поношенных штанах. Рыцари Аквитании и Пуату, напротив, являлись великолепно одетыми, а мелкие правители даже брали с собой подданных: они были готовы рискнуть жизнью в обмен на возможность ухватить владения в Англии. Юстас аль Грено, граф Булонский, над которым когда-то посмеялись в Дувре, прислал известие, что сам поведет отряд. Ален Фержан, кузен графа Конана, поклялся собрать войско в Бретани. Из Фландрии прислал осторожное письмо шурин герцога, интересуясь, на какое вознаграждение за услуги он может рассчитывать, если решится рискнуть своей драгоценной персоной.

Его письмо застало Вильгельма в Руане. Тот сидел в своих покоях, а два писца строчили под его диктовку, множа груду писем на столе. Герцог прервался, чтобы изучить план корабля «Мора», который строила ему в подарок герцогиня. Кораблестроитель почтительно ожидал рядом. Снаружи, у входа, двое мрачных людей сидели над списком материалов, которые жаждали представить герцогу, а старший плотник размышлял, одобрит ли господин заказанные проекты деревянных крепостей.

Вильгельм вскрыл пакет от Болдуина-младшего и пробежал глазами содержание послания. Отрывисто рассмеявшись, он скомкал лист в руках.

— Подайте пергамент! Нужен хороший свиток! — приказал он и окунул перо в чернильницу. — Рауль, ты где? Скатай-ка этот лист и поставь на него печать. На этот раз моя шутка, уверен, придется тебе по душе. Прочитай письмо молодого Болдуина и все поймешь сам.