Роковой портрет - [71]
— Тсс, — зашептал он и с гордостью похлопал меня по животу. — Успокойся, тсс.
Он сделал мне имбирный чай, достав корень со дна моего сундучка, сам его почистил, залил кипятком и дал настояться в оловянной кружке. Я все еще скулила, но, тронутая его заботой, выпила чай и в который раз промокнула глаза. Он отнял платок и губами осушил слезы.
— А теперь хватит, — очень нежно сказал он, заставив меня улыбнуться. — Больше никаких слез. Я тебе расскажу, на кого будет похож наш ребенок. — Он опустился на турецкий ковер, осторожно прислонился к моим коленям, бодро посмотрел на меня, как будто утешая любимого ребенка, и поднял палец. — У него будут темные волосы… голубые глаза, как у нас с гобой. Красивый прямой нос. — Он провел пальцем по моему носу. — Смугловатая кожа, как у тебя. — Дотронулся до моей щеки. — Твои розовые губы. — Дотронулся до моих губ. — Мои длинные ноги… быстрая реакция… И он будет знать, как найти счастье с достойной женщиной, — прошептал он, подмигнув. — Но не будет задавать так много ненужных вопросов, как его мама. Он вырастет красивым, хорошим, мудрым и счастливым, и благодарить за это придется только тебя и меня. — Он взял в руки мою голову и наклонил ее. — Запомнила? — прошептал он и засмеялся, и на сей раз я рассмеялась в ответ. Я развеялась, мне захотелось избавиться от глубокого страха. — Важно только то, что будет завтра. Вчерашний день уже кончился. Не думай ни о чем.
И мы не думали. Я перестала расспрашивать его. И всю весну и лето мы жили вдали от реальной жизни, радуясь собственному счастью. Мы не обратили никакого внимания на тот день, когда несчастная поруганная королева встала на колени перед крючкотворами, ведущими бракоразводный процесс, и с испанским акцентом поклялась, что много лет назад подошла к королевской постели девственницей. Мы не обратили внимания на слухи о том, с каким отвращением король прилюдно оттолкнул ее. Мы не заметили, когда процесс зашел в тупик из-за отъезда папского нунция. Мы и глазом не моргнули, когда толпа базарных баб хлынула к дому на набережной, где жила Анна Болейн, улюлюкая и требуя покончить с «кровавой французской шлюхой», на серьезные беспорядки прямо у нас под окнами с участием констеблей. Мы лишь краем уха слышали о священниках, выносивших образы из церквей, дабы опередить вандалов-еретиков, которые в противном случае сделали бы это сами. Мы почти не обратили внимания на рассказы о том, как некоторые прихожане кощунственно тыкали булавками в статуи, некогда почитаемые, желая проверить, пойдет ли из них кровь, или о том, как из церквей Олл-Хэллоуз на Хани-лейн, Сент-Бенет-Грейсчерч, Сент-Леонард-Милкчерч и Сент-Мэгнес люди тащили священников в Звездную палату за якобы незаконные поборы. Мы лишь спали, просыпались, смеялись, любили друг друга, следили, как рос и толкался во мне ребенок, пока наконец не решили — наше полное счастье действительно может длиться вечно. И только когда он родился, я получила первый сигнал — все может сложиться иначе.
Стоял светлый осенний день, по небу резво бежали веселые светло-серые облачка. В моей спальне горел камин. С улицы доносились приглушенные голоса, но у меня не было сил сосредоточиться на том, что там происходило. Я полулежала в кровати, почти не осознавая пронизывающей все тело боли, опершись на локоть и глядя в крошечное гладкое личико, завернутое в белые пеленки, морщившееся на моей согнутой руке и тщетно тянувшееся ко мне. Наконец оно уютно прижалось к моей груди. Мы провели так весь день и всю ночь, маленький Томми и я, спали, свернувшись вместе, просыпались, глядя друг на друга в полнейшем изумлении. Он открывал огромные темно-голубые глаза и очень напряженно смотрел на меня. При виде того, как его малюсенькие пальчики пытаются ухватить мой огромный большой палец или крошечная головка, покрытая мягким темным пушком, склоняется к моей груди, я чувствовала, как у меня так же напрягаются темно-голубые глаза. Акушерка сказала, у него мои глаза. А нос он получил от Джона, хотя она вежливо умолчала об этом — идеальный орлиный носик. Большой клюв Клемента в миниатюре очень хорошо выглядел на его крошечном личике: смешном, но гордом. Я смотрела на него затаив дыхание. Он унаследовал и щедрый рот отца, смугловатую кожу и длинные стройные ножки.
— Какой красивый мальчик! — радовалась успешным родам акушерка.
Весь дом наполнился счастьем. Утром пели на кухне, а сейчас, под журчание воды, которую подогревали для моей ванны, чтобы мне принять мужа, я слышала шепот, такой оживленный, словно все что-то праздновали. На лестнице послышались осторожные шаги и хихиканье.
— Тсс, — прошептал внизу знакомый женский голос, стараясь притвориться строгим. — Нельзя, Томми.
А затем я услышала из гостиной чириканье потревоженных птиц, живших в большой клетке, и тоненький звонкий детский голос:
— Фьють! Фьють! Пцицки! Фьють-фьють!
Две горничные тихонько приоткрыли дверь посмотреть, проснулась ли я: они хотели втащить пустую ванну и поставить ее перед камином. Следом за ними просунула голову и Маргарита Ропер. На руках она держала маленькую Алису, а под ногами у нее путался Томми. Он шумел и был недоволен — его оттащили от увлекательной игры. Она смеялась.
О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Кроме дела, Софи Дим унаследовала от отца еще и гордость, ум, независимость… и предрассудки Она могла нанять на работу красивого, дерзкого корнуэльца Коннора Пендарвиса, но полюбить его?! Невозможно, немыслимо! Что скажут люди! И все-таки, когда любовь завладела ее душой и телом, Софи смирила свою гордыню, бросая вызов обществу и не думая о том, что возлюбленный может предать ее. А Коннор готов рискнуть всем, забыть свои честолюбивые мечты ради нечаянного счастья – любить эту удивительную женщину отныне и навечно!
В маленький техасский городок приезжает знаменитый бандит и наемный убийца Голт. Жители взбудоражены — у каждого есть грешки, и не исключено, что этот безжалостный человек явился по их душу. Лишь бесстрашная Кейди, хозяйка гостиницы, в которой поселился бандит, его не боится, и даже наоборот… он ей все больше и больше нравится.Но тут в Парадизе появляется еще один Голт. Кто же из них настоящий?
Нефертити.Прекраснейшая из прекрасных.Супруга и соправительница таинственного «фараона-еретика» Эхнатона. Ей поклоняются. Ее ненавидят. Но… кому из многочисленных врагов достанет мужества посягнуть на жизнь или честь великой царицы?Это кажется невозможным, но незадолго до празднества по случаю освящения новой столицы Египетского царства Нефертити бесследно исчезает.Сыщику Рахотепу предстоит отыскать пропавшую царицу за десять дней, оставшихся до празднества, — или его и всю его семью казнят.Но чем дольше длятся поиски, тем отчетливее Рахотеп понимает: к исчезновению «прекраснейшей из прекрасных» причастны не только коварные царедворцы и властолюбивые жрецы…
Эпоха наполеоновских войн.В Англии действуют десятки французских шпионов, но самый знаменитый из них — отчаянно смелый, изворотливый и жестокий Черный Тюльпан.Кто скрывается под кодовым именем?Как удается этому опасному человеку снова и снова выскальзывать из сетей опытных британских агентов?Это пытаются понять идущие по следу Черного Тюльпана сэр Майлз Доррингтон и его невеста и верная помощница Генриетта Аппингтон.Однако таинственный шпион французов постоянно опережает их на шаг — и вскоре Доррингтону и Генриетте становится ясно: из преследователей они вот-вот превратятся в мишень Черного Тюльпана.Сэру Майлзу остается лишь одно: пойти ва-банк, поставив на карту не только собственную жизнь, но и жизнь любимой…
Роман, который буквально оживляет для читателей пышную, экзотическую Индию XVI века. История увлекательных приключений юной Майи, которая предпочла затворничеству в храме роскошь положения наложницы одного из могущественнейших людей Индии. История опасных интриг и безжалостных религиозных и политических конфликтов, блеска и роскоши, любви и ненависти, страсти и предательства.История необыкновенной женщины, живущей в необыкновенной стране.
«Рыцари без страха и упрека» существуют только в артуровских легендах?О нет!Перед вами история именно такого рыцаря – Вильгельма Маршала, младшего сына провинциального барона, ставшего другом и верным спутником самого славного из королей Англии – Ричарда Львиное Сердце.История пышных турниров, изощренных придворных интриг и опасных крестовых походов.Но прежде всего – история верной и преданной любви Вильгельма к прекрасной Изабель, женщине, изменившей всю его жизнь…