Роковой портрет - [112]
— Я могу вам показать, — сказал мальчишка, как будто доверяя страшную тайну, затем сглотнул, уставился себе на ноги и жутко покраснел.
— Завтра. — Гольбейн дал мальчишке золотого ангела, отчего тот покраснел еще больше.
Все казалось таким простым. Однако, увидев ее, он потерял покой. Он не мог подойти и заговорить с ней. (Что, если она захочет, чтобы он навестил ее отца? Что, если спросит, как долго он уже в Лондоне? Что, если ей известно, что ему на сапоги налипла грязь?) Но не мог и уйти. Капкан захлопнулся. Он слабо надеялся в одно прекрасное утро излечиться. Найти в себе силы не ходить туда и, высматривая ее, не слоняться вокруг церкви. Каждый вечер, ложась в кровать, он говорил себе — завтра не пойду. И каждый вечер знал, что обманывает себя.
Теперь он даже не мог сменить квартиру, хотя у него сложились непростые отношения со стариком и мальчишкой. Они знали, куда он ходит каждое утро. Мальчишка ничего не говорил, но художнику нравилось думать, что они товарищи по своей невысказанной, сокровенной любви к Мег. И этого оказалось достаточно, чтобы скрепя сердце жить под одной крышей со старым козлом и терпеть его гнилое дыхание и ежевечернее нытье о том, что Генриха скинут с трона, или что три дня и три ночи королевством будут править попы, или что белый лев убьет короля, или что папа собирается в Англию. Ну, почти достаточно. Больше-то он все равно никому ничего не мог рассказать. Он словно оцепенел, окоченел, как муха в янтаре.
Кратцер часто внимательно смотрел на него, как бы желая сказать: «Меня не проведешь. Я-то без всяких слов знаю, в чем дело». Но дальше этого не шел. При всех своих неосторожных разговорах он был тонким человеком, этот Кратцер, и понимал, где лучше остановиться.
Гольбейн начал двойной портрет. Заказ добыл для него Кратцер через день после коронации королевы Анны. Епископы сдались и признали первый брак короля недействительным, а Кромвель провел закон, означавший окончание христианской эры. По новому закону королева Екатерина лишалась права обращаться в Рим, оспаривая принятое решение. И 12 апреля 1533 года с кафедры Королевской часовни в Гринвиче Анну провозгласили королевой, и она прибыла в Лондон на коронацию. Как-то перед Пасхой Гольбейн с Кратцером обедали, и последний выдвинул очередную идею, но художник, до Троицы сверх меры загруженный работой, не мог даже и думать о новых заказах. Он на радость немногочисленным угрюмым лондонцам в числе прочих оформлял четырехдневную, перенасыщенную фейерверками церемонию коронации. Ганзейские купцы тоже внесли свой вклад — к Троице они неохотно дали деньги на украшение улицы Грейсчерч.
Гольбейн гордился своим детищем. Он смастерил Парнас с беломраморным фонтаном, символизирующим Кастальский ключ. Четыре источника соединялись в чаше наверху, и с наступлением темноты рейнское вино било вверх, стекая затем вниз (прохожие просто подставляли головы или кувшины, если догадались принести их с собой). На вершине стоял прекрасный Аполлон с золотыми волосами и красавица Каллиопа, а по углам, прославляя новую королеву, играли на музыкальных инструментах Музы. Кратцер, уже давно живший в Лондоне и знавший в городе почти всех, нашел какого-то безработного поэта, и тот сочинил подобающие случаю стишки, эпиграммы и шутки. Он же нашел писца, пострадавшего от тяжелых времен, и последний вывел лучшие места золотом, так что те, кто умел читать, могли оценить их изящество.
С городских улиц еще не разогнали недовольных с плотно сжатыми губами, не очень-то хотевших славить Анну Болейн, а Кратцер уже тащил его знакомиться с важными клиентами. За спиной у астронома болтался большой мешок — предметы для картины, — а на лице сияла широкая улыбка. Французы, которых предстояло изобразить Гольбейну, были моложе художника, лет эдак под тридцать, одеты в чудесный бархат, батист и шелк, оттенявший персиковую кожу. Они обладали благороднейшими лицами, чистейшим французским выговором и длинными, звонкими титулами.
Гольбейн, наверное, заробел бы от непринужденной любезности и аристократических добродетелей в просторном зале дворца Брайдуэлл, уставленной прекрасной мебелью и предметами искусства — на столе красовались тончайшей резьбы бокалы, — если бы не Кратцер с его абсолютной уверенностью в могуществе науки, уравнивающей всех. Астроном низко поклонился — правда, показался при этом менее элегантным, чем обычно, — но болтал без устали, как будто французы являлись его старыми друзьями. Он говорил по-французски так же бегло, как по-английски, хотя и с таким же ужасным акцентом. Это его не смущало: то, что он хотел сказать, было важнее акцента, с которым он излагал свои мысли.
По ответу французов Гольбейн понял — хозяева толком не знают Кратцера, но они выказали любезность, тоже обращаясь к нему как к старому другу. Сын мюнхенского кузнеца стал ученым и уважаемым человеком: служил астрономом при дворе уже пятнадцать лет, учился в Кельне, преподавал в Оксфорде и, кроме того, входил в круг друзей Эразма, Питера Гиллеса, Томаса Мора и многих европейских ученых.
— Нас всех объединяет любовь к науке, — изящно вставил розовощекий посланник французского короля в Лондоне Жан де Дентвиль, владелец Полизи и Байи-де-Труа и распорядитель французского двора. — Мы счастливы познакомиться с вами.
О французской революции конца 18 века. Трое молодых друзей-республиканцев в августе 1792 отправляются покорять Париж. О любви, возникшей вопреки всему: он – якобинец , "человек Робеспьера", она – дворянка из семьи роялистов, верных трону Бурбонов.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Англия, 1918 год. В маленькой деревушке живет юная Леонора, дочь аптекаря. Она мечтает создавать женскую косметику. Но в деревне ее чудо-кремы продаются плохо… Однажды судьба дает ей шанс воплотить мечту – переехать в Америку и открыть свой магазин. Там девушка влюбляется и решает рискнуть всем… Нью-Йорк, 1939 год. Талантливая балерина Алиса получает предложение стать лицом нового бренда косметики. Это скандальный шаг, но он поможет ей заявить о себе. Леонора видит в Алисе себя – молодую мечтательницу, еще не опалившую крыльев.
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
В маленький техасский городок приезжает знаменитый бандит и наемный убийца Голт. Жители взбудоражены — у каждого есть грешки, и не исключено, что этот безжалостный человек явился по их душу. Лишь бесстрашная Кейди, хозяйка гостиницы, в которой поселился бандит, его не боится, и даже наоборот… он ей все больше и больше нравится.Но тут в Парадизе появляется еще один Голт. Кто же из них настоящий?
Нефертити.Прекраснейшая из прекрасных.Супруга и соправительница таинственного «фараона-еретика» Эхнатона. Ей поклоняются. Ее ненавидят. Но… кому из многочисленных врагов достанет мужества посягнуть на жизнь или честь великой царицы?Это кажется невозможным, но незадолго до празднества по случаю освящения новой столицы Египетского царства Нефертити бесследно исчезает.Сыщику Рахотепу предстоит отыскать пропавшую царицу за десять дней, оставшихся до празднества, — или его и всю его семью казнят.Но чем дольше длятся поиски, тем отчетливее Рахотеп понимает: к исчезновению «прекраснейшей из прекрасных» причастны не только коварные царедворцы и властолюбивые жрецы…
Эпоха наполеоновских войн.В Англии действуют десятки французских шпионов, но самый знаменитый из них — отчаянно смелый, изворотливый и жестокий Черный Тюльпан.Кто скрывается под кодовым именем?Как удается этому опасному человеку снова и снова выскальзывать из сетей опытных британских агентов?Это пытаются понять идущие по следу Черного Тюльпана сэр Майлз Доррингтон и его невеста и верная помощница Генриетта Аппингтон.Однако таинственный шпион французов постоянно опережает их на шаг — и вскоре Доррингтону и Генриетте становится ясно: из преследователей они вот-вот превратятся в мишень Черного Тюльпана.Сэру Майлзу остается лишь одно: пойти ва-банк, поставив на карту не только собственную жизнь, но и жизнь любимой…
Роман, который буквально оживляет для читателей пышную, экзотическую Индию XVI века. История увлекательных приключений юной Майи, которая предпочла затворничеству в храме роскошь положения наложницы одного из могущественнейших людей Индии. История опасных интриг и безжалостных религиозных и политических конфликтов, блеска и роскоши, любви и ненависти, страсти и предательства.История необыкновенной женщины, живущей в необыкновенной стране.
«Рыцари без страха и упрека» существуют только в артуровских легендах?О нет!Перед вами история именно такого рыцаря – Вильгельма Маршала, младшего сына провинциального барона, ставшего другом и верным спутником самого славного из королей Англии – Ричарда Львиное Сердце.История пышных турниров, изощренных придворных интриг и опасных крестовых походов.Но прежде всего – история верной и преданной любви Вильгельма к прекрасной Изабель, женщине, изменившей всю его жизнь…