Роковой мужчина - [6]

Кэлли поднялась.

— Если хочешь перед поездкой привести себя в порядок — лиловая комната в полном твоем распоряжении. Встретимся здесь же, скажем… через полчаса, идет? Если передумаешь, я не обижусь. Я ведь хорошо знаю, как злится твой отец, когда ты забываешь о своем высоком положении. Не захочешь ехать — располагайся здесь и будь как дома. Мы вернемся через час с небольшим.

Оставшись одна, Розамунда откинулась на спинку кресла, чего никогда не позволяла себе при посторонних. Удивительно, но рядом с Кэлли она всегда чувствует себя безвольной недотепой! Взгляд ее упал на газету, о которой говорила Кэлли. Помедлив немного, Розамунда потянулась к газете и развернула ее так резко, что едва не разорвала страницу. На газете стояла дата: «28 августа 1816 года». Розамунда начала читать:

«Мэйтленд признан виновным и приговорен к повешению!

Сегодня на заседании суда в Олд Бейли полковник Ричард Мэйтленд, глава Тайной службы, был признан виновным в убийстве мисс Люсиллы Райдер. Предполагалось, что суд может рекомендовать смягчение наказания ввиду безупречного послужного списка обвиняемого, однако эти предположения не оправдались. Перед тем как огласить приговор, главный судья Робартс отметил, что преступление было совершено с особой жестокостью и что в цивилизованной стране немыслимо потакать убийствам из ревности. Надев черную шапочку, главный судья огласил приговор: смертная казнь через повешение.

Все это время Мэйтленд держался стоически и, покуда зачитывался приговор, не произнес ни единого звука. Полковника Мэйтленда, который неизменно настаивал на своей невиновности, увели из зала заседания в цепях.

Многие из собравшихся на ступенях Олд Бейли громко выражали свое удовлетворение смертным приговором. Общая точка зрения была, судя по всему, такова: никто не может ставить себя выше закона, а уж человек, подобный полковнику Мэйтленду, присягнувший защищать и блюсти закон, должен быть наказан за преступление с особой суровостью. Многие вслух выражали свое сочувствие жертве, служанке из трактира, в котором произошло убийство. Вынесению обвинительного приговора во многом способствовали показания друзей мисс Райдер. Хотя Мэйтленд упорно настаивал на том, что его отношения с мисс Райдер были совершенно невинными, показания свидетелей убедили суд в обратном.

Некий высокопоставленный чиновник из Тайной службы, который предпочел остаться неизвестным, заявил, что полковник Мэйтленд был необыкновенно суров и требователен к своим подчиненным. На вопрос о том, верны ли слухи о неординарных и порой жестоких методах работы Мэйтленда, наш собеседник не дал определенного ответа.

Казнь состоится 30 августа в восемь часов утра, на площади перед тюрьмой Ньюгейт».

* * *

Розамунда перечла статью и отложила газету. Ни единое слово в этой статье не пробудило в ней даже тени сочувствия к Ричарду Мэйтленду. Этот человек — чудовище. Многие бывшие солдаты и офицеры могут похвастаться безупречным послужным списком, однако это не оправдывает убийства. Даже сослуживцы Мэйтленда из Тайной службы не смогли сказать о нем ни единого доброго слова.

Сам Мэйтленд, насколько помнилось Розамунде, утверждал, что вся эта история была подстроена его врагами. Истинной их целью был он, а не мисс Райдер. Ее убили так, чтобы изобразить убийство из ревности и тем самым отвести подозрения от себя; затем убийцы ударили ножом Мэйтленда и бросили его истекать кровью. На беду обвиняемого, прокурор вызвал в суд врача, который заявил, что ножевая рана, нанесенная Мэйтленду, несмертельна. Стало быть, заключил прокурор, Мэйтленд сам нанес себе эту рану, дабы убедить суд в своей невиновности. Затем он выбросил нож из окна, чтобы избавиться от опасной улики. Нож, однако, нашли, и хитроумный замысел Мэйтленда провалился.

Итак, казнь состоится завтра утром. Розамунду пробрал ледяной озноб. Совершенно неожиданно она посочувствовала Мэйтленду.

Если б только отец узнал о предполагаемой поездке в Ньюгейт, он бы категорически запретил Розамунде такую выходку. С другой стороны, ей уже двадцать семь, а жизнь ее тускла, бесцветна и однообразна.

Стоило ей подумать об этом, как она тут же приняла решение и, стремительно вскочив, направилась наверх, в лиловую комнату.

2

Ричард Мэйтленд размышлял о том, что английское правосудие, при всех его недостатках, вершится на редкость быстро. Его обвинили в убийстве, через неделю судили и, признав виновным, приговорили к повешению через два дня. По сути, уже завтра. При такой поспешности осужденному вряд ли останется время для того, чтобы задумать и осуществить побег.

Растянувшись во весь свой немалый рост на жесткой тюремной койке, Ричард равнодушно разглядывал зарешеченное оконце, расположенное слишком высоко, чтобы в него можно было выглянуть. Тремя этажами ниже был тюремный двор, куда выводили на прогулку заключенных, но через закрытое окно не долетало снизу ни звука. Тишина, унылые каменные стены, спертый воздух и скудный сумеречный свет — словом, в камере, где содержали приговоренных к смерти, оставалось лишь медленно сходить с ума или размышлять о бесцельно прожитой жизни.