Роковое влечение - [27]

Я не хотел, чтобы Уиллоу увидела меня в крови. Запах горячей пиццы наполнил салон моей машины.

Ей нравилась пицца, я видел, как она ела ее миллион раз. И молочные коктейли, она любила немного

карамельно-арахисового дерьма. Я старался изо всех сил, чтобы заполучить ее для себя. Я мог бы дать

ей одну нормальную ночь, но только одну.

Энрике сжег тело Калеба, и пообещал послать мне по электронной почте все, что мне нужно

было утром. Джекс выходил на связь, сказав, что с Абигейл сейчас такая же неразбериха, как и в тот

момент, когда он только ее похитил. Это привело к тому, что я узнал, ─ ему нравится только он сам.

Вздохнув, я схватил пиццу, встряхнулся и вылез из машины. Если бы обстоятельства были

другими, я бы вошел в дверь к желающей меня женщине, а не к похищенной.

Уиллоу была идеальной во всех отношениях. У нее было сердце льва и красота богини. Умная и

полная жизни, даже ее умный, чертовски грязный рот, возбуждал меня. Эго лучше обернуть вокруг

моего члена.

Введя код двери, я вошел в дом. Голова Уиллоу показалась из-за дивана. Ее волосы были

распущены, и на ней не было ничего, кроме рубашки для сна, на которой было написано: «Без штанов

─ лучшие штаны».

Я не думаю, что когда-либо видел кого-то столь же сексуального, как она, без каких-либо

усилий. Фильм «Психо» шел на плоском экране, и я не мог не поднять на нее брови.

Натали Беннетт — «Роковое влечение» / Dark Eternity of Translations

Уиллоу посмотрела на телевизор, а затем снова на меня, с хитрой улыбкой на лице. Она растаяла

и засмущалась, когда взяла коробку с пиццей и пожала мне руку.

─ Ты принес пиццу?

Она склонила голову и уставилась на меня.

─ Сегодня твой день рождения, и я знаю, как ты ее любишь. Я также знаю, что ты ненавидишь

торты.

Я повернулся и закрыл дверь ногой. Когда я снова посмотрел на Бунтарку, она пялилась на меня, словно у меня было две головы.

─ Ты на самом деле чертов похититель. Все, что ты даешь мне, ─ это оргазмы и еда.

Я усмехнулся, позволяя себе посмеяться над ее серьезным заявлением.

─ Нужно поесть, пока не остыло.

Я отошел от нее, нарочно игнорируя новое выражение на ее лице.

Иногда мне становилось интересно, что она думает обо мне. Она никогда не спрашивала меня, почему я забрал сердце своего отца или что я делал, когда покидал дом.

Я чувствовал вину за многие вещи в своей жизни, но убийство моего отца не было одним из них.

Ирония не ускользнула от меня, что сердце человека, которое я держал в морозильнике, могло быть

моим, если бы я остался на дорожке, на которой был.

Эта жизнь была адом, хороший человек отпустил бы Уиллоу, он не взял бы ее в первую очередь.

Я не мог быть этим человеком. Я хотел ее, даже если это означало опустить ее в ад рядом со мной. Это

было оперативное решение. За тридцать три года я сделал много таких.

Я знал, что она не Мишель, но она напоминала мне о ней. Моя невеста была светом в моей

жизни. Ее потеря катапультировала меня еще дальше на пути тьмы.

Я положил пиццу и тарелки на стеклянный обеденный стол. Уиллоу последовала за мной, внезапно став тихой, как мышь. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Было бы так легко навязать ей

некоторые ответы на то, что я хотел узнать.

Она утверждала, что я не вел себя как похититель, ну, а она точно не вела себя, как похищенная

девушка. Черт, она не вела себя так, как ее сверстники.

─ Пирс?

Ее маленькая рука коснулась моей спины, беспокойство слышалось в ее мягком голосе. Я

чувствовал запах лавандового средства для тела, которым она себя омывала, и персикового шампуня, которым она мыла волосы. Когда ее рука проделала свой путь от спины к моей руке, что-то во мне

сломалось.

Положив тарелки на пол, я развернулся и схватил ее за руки. Она ахнула, явно удивившись. Я

усадил ее на край стола и поймал в клетку с обеих сторон. Она смотрела на меня, широко раскрыв свои

шоколадные глаза, слегка приоткрыв идеальные розовые губы.

Она должна была словить пулю в голову. Я собирался сломать ей шею. Я хотел вырезать ее

сердце и отправить ее отцу с небольшим милым бантом вокруг него. Она не должна была попасть под

мою кожу, как распространяющийся рак, и кровоточить в моих мыслях.

─ Почему ты больше не борешься со мной? Почему ты так спокойна?

Я держал свой голос на уровне, но даже я мог слышать резкость. Половина меня хотела

вывернуть свои чертовы внутренности, рассказать ей обо всем, что я когда-либо делал, и обо всем, через что она должна пройти по моему выбору. Убийство моего отца было лишь верхушкой айсберга.

Если бы она действительно знала мужчину, которым я был, она бы не смотрела на меня так, как сейчас, и на этот раз я был трусом, потому что отказался от затеи все ей рассказать. Однажды я бы сказал, но не

сегодня.

─ Я не хочу бороться с тобой. Ты этого хочешь? Чтобы я боролась с тобой?

Она смотрела на меня вопрошающе. Если я скажу «да», знаю, что она так и сделает.

─ Зачем?

Из всего, что происходит в моей голове, это единственный вопрос, который я смог ей задать.