— А что насчет серфинга?
Том еще сильнее нахмурился.
— А что насчет него?
— Ты сожалеешь о том, что не стал профессиональным спортсменом?
— Нет, конечно. — Том засмеялся. — Я никогда не был настолько же в этом заинтересован, как ты, братец. Ни за что на свете я бы не стал годами разъезжать по всему миру, гоняясь за следующей волной.
— Серфинг — все, о чем ты говорил, когда мы росли. Я думаю, это одна из причин, почему я захотел стать профессионалом, — потому что ты хотел.
Том покачал головой.
— Ты всегда хотел этого больше меня. Мне нравились усиленные тренировки и разъезды.
— Но я думал…
— Что?
— Что тебе пришлось от всего этого отказаться, когда Трэйси специально забеременела. Что она окрутила тебя и ты ненавидел это, поэтому в итоге ваш брак распался.
Том ударил его по спине.
— Я сам захотел развестись, потому что тогда был глупым и идеалистичным. Я думаю, что в глубине душе хотел получить то же, что есть у них.
Знакомая грусть охватила сердце Арчера, когда он взглянул на своих родителей. Семья Флетт всегда была дружной, и сейчас его мать и отец, казалось, стали еще ближе друг к другу, после того как пережили страх смертельной болезни.
Губы Тома изогнулись в сухой усмешке.
— Я многое бы отдал за такие же отношения, как у них. За женщину, которая любила бы меня, которой было бы достаточно просто быть со мной рядом и которая бы не стремилась к блеску большого города.
Арчеру нравился этот серьезный, глубокий разговор с Томом больше их вечных шутливых перепалок, поэтому он решил продолжить.
— Поэтому Трэйси уехала? Потому что ей хотелось красивой жизни?
— Конечно. Сразу после рождения Иззи это все, о чем она говорила. Я хотел сосредоточиться на том, чтобы создать комфортную, стабильную обстановку для моего ребенка, а она не могла достаточно быстро сбежать отсюда.
— Вау, я не знал об этом.
— Потому о некоторых вещах лучше не говорить. К тому же я не хочу, чтобы Иззи слышала подобное о своей матери, на случай если у нее однажды все-таки появится совесть и она захочет увидеть свою дочь.
— Где она сейчас?
— В Сиднее, насколько мне известно. Она посылает подарки на дни рождения и Рождество. На этом все.
И хотя в словах Тома не прозвучало ни капли осуждения, чувство вины тут же охватило Арчера.
Возможно, его семья говорила так же про него, когда его не было рядом?
Он хотел простить родных и оставить прошлые обиды позади. Он хотел забыть о своей гордости и открыто поговорить обо всей ситуации. Но каждый раз, когда собирался поднять эту болезненную тему о том, как они решили скрыть от него правду и как их недоверие ранило его, одна и та же картина вставала у него перед глазами.
Как его отец сидел за своим драгоценным пианино, уперевшись локтями в крышку и закрыв лицо ладонями, и плакал. Большой и сильный Фрэнк Флетт. Это оставило неизгладимый отпечаток в сердце Арчера. Это случилось сразу после того, как его родственники наконец рассказали ему правду, через год после того, как врачи сообщили отцу, что болезнь отступила. Двенадцать чертовых месяцев и еще шесть, во время которых Фрэнк боролся с болезнью, которая могла забрать его жизнь, — на протяжении всего этого времени его семья молчала, потому что они не хотели отвлекать его от его дел.
Тогда Арчер был вне себя от злости, и, после того как увидел слезы своего отца, он укрепился в мысли о том, как плохо они о нем думали. Если его отец плакал уже после того, как ему сообщили, что он победил рак, как сложно ему было, когда он проходил через операции и химиотерапию?
И все это время Арчера не было рядом, потому что они посчитали его недостаточно сильным, чтобы это все выдержать.
— Что с тобой? — Том внимательно за ним наблюдал, и Арчер поспешил отвести глаза в сторону. — Ничего.
— Конечно же. — Том замолчал, затем тяжело вздохнул. — По этой же причине ты продолжаешь убегать? Потому что думаешь, что меня загнали в ловушку и мне пришлось отказаться от своей мечты и ты не хочешь, чтобы то же самое случилось с тобой?
Арчер наблюдал за тем, как Калли движется в сторону бара, ее светло-желтое легкое платье элегантно развевалось вокруг ее ног, она выглядела по-волшебному прекрасно. Что он мог сказать? Правду?
Что он не мог решиться на то, чтобы довериться этой невероятной женщине? Что даже после той близости, которая была у них прошлой ночью, сначала на пляже, а затем немного позднее у него дома, он все еще ужасно боялся тех чувств, которые она в нем пробуждала?
— Ты знаешь, что я хотел уехать из Торки, и серфинг был моим единственным билетом отсюда. Нет ничего плохого в том, чтобы следовать своей мечте.
— Если только это не мешает тебе получить то, что ты действительно хочешь.
Арчер уставился на своего брата, не в восторге оттого, в какое русло перетекал этот разговор.
— Как ты можешь знать о том, что я действительно хочу?
— Потому что я вижу, как ты смотришь на Калли.
Он ненавидел снисходительную усмешку Тома так же сильно, как и то, что он догадался о его тайных страхах.
— И я не хочу смотреть на то, как ты отказываешься от единственного шанса на счастье, потому что у тебя в голове застряла идея о том, что состоять в серьезных отношениях означает лишиться своей свободы.
