Роковое дело - [5]

– С чего это ты так ощетинился?

– А у тебя что, какие-то проблемы?

– Да никаких. Это у тебя проблемы.

– Так все это грандиозное давление, пресса, которая тебе недавно досаждала, для

тебя не проблема?

– Ба, Ник, я и не подозревала, что тебе есть до этого дело.

– А мне и нет.

– Да, ты это ясно дал понять.

Он повернулся и уставился на нее.

– Ты серьезно? Это ведь ты не ответила ни на один мой звонок.

Сэм воззрилась на него: на лице одно сплошное удивление.

– Какие такие звонки?

После того как долго рассматривал ее с недоверием, он откинулся на сиденье и

уставился на поток машин, деливших с ними федеральную автостраду.

В неловком молчании миновало несколько минут.

– Какие звонки, Ник?

– Я тебе звонил, - тихо промолвил он. – Несколько дней после той ночи я пытался

связаться с тобой.

– Я не знала, - с запинкой произнесла Сэм. – Мне никто не сказал.

– Сейчас это уже неважно. Много воды утекло с тех пор.

Впрочем, если его реакция, когда он увидел ее снова после того, как шесть лет

только о ней и думал, о чем-то говорила, то, видать, все-таки было важно. И очень важно.

Глава 3

Лисбург, графство Лаудун, штат Вирджиния, столица коневодческих ферм Старого

доминиона (прозвище штата Вирджиния – прим. пер.), располагался в тридцати пяти

милях к западу от Вашингтона. Пологие холмы и зеленые пастбища графства

способствовали развитию коневодства. Посвятив сорок лет Сенату и выйдя в отставку,

Грэхем О’Коннор с женой переехали в семейное поместье на окраине Лисбурга, чтобы

всей душой отдаться своей страсти к разведению лошадей. Жизнь пары вращалась вокруг

стиплчезов, гончих, охоты и Бельмонтского загородного клуба.

Чем ближе подъезжала Сэм к Лисбургу, тем напряженней становился Ник. Он

откинул на сиденье голову и закрыл глаза, готовясь сообщить родителям друга страшное

известие.

– У него были враги? – спросила Сэм после продолжительного молчания.

– За всю жизнь у него не было ни одного врага, – ответил, не открывая глаз, Ник.

– Я бы сказала, сегодняшние события доказывают обратное. Давай, выкладывай. В

политике все обзаводятся врагами.

Он открыл глаза и посмотрел прямо на нее.

– У Джона O’Коннора их не было.

– Политик без единого врага? Мужчина с внешностью греческого бога без

постоянной любовницы?

– Греческий бог, да? – спросил Ник, чуть улыбнувшись. – Вот, значит, как?

– Кому-то же он должен был не нравиться? Нельзя быть известной личностью и не

вызывать при этом чью-то ревность или зависть.

– Джон не вселял такие чувства в людей. – Сердце Ника болело, когда он думал о

друге. – Он был своим парнем. С любым мог найти общий язык.

– То есть привилегированный сын мультимиллионера-сенатора общался с простым

народом?

– Ну да, – тихо сказал Ник, уносясь мыслями в прошлое. – Он дружил со мной. С

того момента, как мы познакомились на курсе истории в Гарварде, он обращался со мной

как с давно потерянным и вновь обретенным братом. Я вышел из ниоткуда. Учился на

стипендию и чувствовал себя не в своей тарелке, пока Джон не взял меня под свое крыло и

не дал почувствовать, что у меня столько же оснований быть в Гарварде, сколько у любого

другого.

– А что насчет Сената? Соперники? Кто-нибудь завидовал его успеху? Кому-то

мешал закон, который вы проводили?

– Джон не столь уж преуспевал в Сенате, чтобы вызывать зависть. Ему хорошо

удавалось находить решения в спорных вопросах. Такова была его роль для партии. Он

мог заставить людей прислушаться к себе. Даже когда с ним не были согласны, его

выслушивали. – Ник посмотрел на Сэм. – Это как-то поможет в расследовании?

Секунду она раздумывала.

– Это преступление на почве страсти. Если кто-то отрезает член мужику и

засовывает тому в рот, этот кто-то явно хочет сильно выразиться.

Сердце Ника сбилось с ритма.

– Так вот что было у него во рту!

– Прости, - поморщилась Сэм. – Я думала, ты видел…

– Господи.

Он открыл окно, чтобы глотнуть свежего воздуха в надежде, что это удержит его от

нового приступа тошноты.

– Ник, с тобой все в порядке? – В ответ раздался глубокий вздох. – У тебя есть какая-

нибудь идея, что могло послужить причиной такого обращения с ним?

– Не могу вспомнить никого, кому он не нравился, кто настолько его ненавидел.

– Ясно, что кто-то такой был.

Ник показал ей путь к загородному особняку О’Конноров. Они проехали длинную

широкую подъездную дорогу, ведущую к кирпичному дому на вершине холма. Когда Ник

взялся за ручку дверцы, Сэм остановила его, придержав за руку.

Он опустил взгляд на ее руку, потом поднял глаза и увидел, что Сэм пытливо изучает

его.

– Прежде чем войдем, мне придется тебя кое о чем спросить.

– О чем?

– Где ты был между десятью вечера и семью часами утра?

– Я подозреваемый? – недоверчиво уставившись на нее, спросил Ник.

– Подозреваются все, пока мы не исключили обратное.

– Я всю ночь был в офисе, готовясь к голосованию до пяти тридцати утра, потом на

час сходил в спортзал, – ответил он, гневно стиснув зубы от горя и разочарования, от того,