Роковая тайна сестер Бронте - [257]

Почти все обитатели пастората были уже в сборе. Не было лишь миледи, которая, как мне подумалось, вероятно, по своей слабости, еще изволит почивать, и беспокоить ее сейчас было бы неразумно. По-видимому, того же мнения придерживался и достопочтенный мистер Николлс. Ровно в назначенный час он раскрыл Священную книгу и стал читать псалмы, не дожидаясь последней участницы этих ежедневных обрядов.

Леди Кэтрин не явилась ни к завтраку, ни к обеду. Но, поскольку она избегала подобных мероприятий вот уже несколько дней кряду (за исключением вчерашнего), никто из участвовавших в трапезе, по всей видимости, не придал особого значения факту ее отсутствия.

Меня, однако, происходящее уже начинало беспокоить. За обедом я внимательно присмотрелась к юной Кэти и заметила на ее прекрасном лице следы тревоги. Девушка едва притронулась к еде, а когда трапеза закончилась, тут же обратилась к хозяину с просьбой позволить ей прогуляться по пустошам.

— Как же вы пойдете, хотелось бы знать? — спросил мистер Николлс, с насмешкой глянув на свою молодую, очаровательную гостью. Он, конечно, был убежден, что она шутит.

— Как обычно, — отозвалась юная леди. — Вы же знаете, сударь, что я люблю прогулки.

Мистер Николлс мгновенно изменился в лице. Поняв, что девушка говорит серьезно, он сразу же оценил всю опасность ситуации и поспешил предупредить возможные последствия кратким, но внятным ответом:

— Нет!

— Но я должна пойти! — настаивала леди Лонгсборн, — Умоляю вас, сэр… позвольте!

Он серьезно поглядел ей прямо в глаза и мрачно произнес:

— Ночная буря смешала землю с небом. Стоит вам только выйти за порог, как вы немедленно заблудитесь и погибнете в суровых просторах Гаворта. Вы что же, хотите собственной смерти?

Молодая леди не произнесла ни слова. Она молча упала перед хозяином на колени и залилась горючими слезами.

Преподобный Артур Николлс нахмурился.

— Что случилось? — спросил он, напряженно глядя на свою юную гостью.

— Моя матушка… — захлебываясь слезами, промолвила несчастная девушка. — Она ПРОПАЛА… Я должна найти ее!.. Я ждала… я надеялась, что она вот-вот вернется!.. Я отчаянно молилась об этом!..

— КАК ЭТО пропала? — в полном недоумении произнес хозяин, и его лицо мгновенно сделалось белым, как полотно.

— Вероятно, она вышла на прогулку по пустошам рано утром, когда я еще спала. Вы же знаете, сэр, у матушки по временам мутится рассудок. Она легко может спутать день с ночью и не обратить никакого внимания на непогоду…

— Исключено! — отрезал мистер Николлс. — Я свято чту традиции этого дома и, следуя примеру своего достопочтенного патрона, каждый вечер перед отходом ко сну запираю входную дверь на засов. Дверь пастората закрыта до тех пор, пока не закончится завтрак. Так было и будет всегда.

Услышав эти слова, молодая леди пошатнулась и упала без чувств. Марта тут же захлопотала подле нее с флакончиком нюхательной соли, пока она наконец не очнулась.

Я дала знак мистеру Николлсу, и мы с ним отошли в сторону так, чтобы наш разговор не достиг ушей юной Кэти.

— Она могла выйти на улицу через мое окно, — напрямик высказала я свое невероятное предположение.

Хозяин смотрел на меня, как на полоумную, и я поспешила объясниться:

— Нынче ночью ветер распахнул настежь створки моего окна. А потом… должно быть, разразившаяся буря вывела из строя мои нервы, и мне стало дурно. Я упала в обморок. Один Бог ведает, сколько времени я провела без сознания. Возможно, что как раз в те страшные минуты леди Кэтрин тайком ото всех спустилась в мою комнату и…

— И выбралась наружу через ваше окно! — договорил за меня мистер Николлс; в его голосе звучал едкий сарказм, — Вы хоть сами понимаете, какую нелепицу вы сейчас сказали?

— Но… иного объяснения тому, что произошло, найти невозможно! — возразила я.

Достопочтенный Артур Николлс смерил меня гневным взглядом, резко развернулся на каблуках и зашагал прочь. Я молча двинулась за ним. Он быстро вошел в прихожую, накинул плащ, надел шляпу и спешно выскочил на улицу, хлопнув дверью.

Я вернулась в гостиную. Там по-прежнему находились юная Кэти и Марта, отпаивающая несчастную леди свежим чаем. Послав в сторону бедной девочки сочувственный взор, я поднялась наверх и, решительно поборов обуздавший меня смертельный страх, заставила себя войти в комнату, где в последние месяцы проживала леди Кэтрин со своей дочерью.

Оказавшись внутри комнаты, я поспешно огляделась. Обе кровати были пусты и аккуратно застелены (должно быть, Кэти взяла на себя труд убрать кровать матери). Никаких следов миледи не обнаруживалось. Я заглянула в шкаф и обомлела: все вещи леди Кэтрин, за исключением ночной сорочки, остались на месте. Зимне-весенний плащ — неизменный спутник миледи в ее прогулках и походах в церковь, горделиво висел на вешалке, а рядом на полке лежал поношенный вдовий чепец.

Дрожа всем телом, я кинулась к письменному столу, в смутной надежде найти хоть какое-то объяснение случившемуся, хоть пару строк, начертанные на прощание рукою миледи.

На этот раз я не ошиблась. В верхнем ящике стола обнаружилось сразу три послания, в которых безошибочно угадывался почерк леди Кэтрин. Вероятно, юная Кэти в своей растерянности и потрясении даже не подумала заглянуть в этот ящик. Что ж, тем лучше. Если, не приведи Господь, случилось самое худшее, я сумею должным образом подготовить девушку к тому, чтобы она смогла это принять — в этом я была убеждена.