Роковая монахиня - [86]

Я прибыл туда под вечер, остановился в небольшой гостинице и сразу же отправился к своему коллеге, жившему на Потсдамской улице; может быть, у него на примете было какое-нибудь место, потому что я не мог позволить себе долго оставаться без работы. Когда я повернул на эту улицу, невдалеке остановился вагон конки, и из него выпрыгнул дородный человек с чемоданом в руке. У меня даже перехватило дух — тот же нос, те же бакенбарды — это был он! Я выкрикнул его имя, он удивленно оглянулся и смотрел на меня, не узнавая, пока я не назвал свое имя и не напомнил ему о гостинице «Отель де Прюсс». Тут он широко улыбнулся: «Так это вы, почтенная редакция? Тоже уехали из Познани? Да, в Польше делать нечего! Теперь вот разъезжаю по Берлину. Дела идут не так чтобы блестяще, но все же лучше…»

Я затащил его в подворотню ближайшего дома. «Господин Кон, — сказал я, — от того, скажете ли вы правду, зависит жизнь и рассудок человека! Вы действительно слышали тогда женский голос в моей комнате?»

Кон лукаво улыбнулся. «Скромность — дело чести», — сказал он. Но, посмотрев мне в лицо, он стал серьезным и в ответ на мою повторную просьбу сказать правду признался: «Нет! Анну — так, кажется, ее звали? — я не слышал!»

«Но откуда вы узнали, что ее звали Анна?»

«Потому что вы неожиданно выкрикнули это имя, да так, что у меня мурашки по телу побежали, а потом послышался звук падения чего-то тяжелого. Но когда я вошел к вам в комнату, ее уже не было».

«И это было единственное, что вы слышали?» «Единственное, — заверил он, — бог тому свидетель… Однако, почтенная редакция, да вы как будто плачете…» И действительно я, всхлипывая, упал на грудь коммивояжера Морица Кона.

Этим журналист закончил свой рассказ, а какими замечаниями наша компания прореагировала на эту историю, я уж, пожалуй, не буду здесь говорить.

Больше всего благоприятному исходу радовался наш славный господин профессор.

— Еще одна иллюстрация к истории возникновения подобных суеверных сказок, — веско сказал он, — и, прошу прощения, госпожа советница, — случай даже более интересный, чем ваш. Да, если каждый будет так же смело и настойчиво искать объяснение, оно найдется.

— Всегда, — повторил инженер из Базеля. — Вы правы, господин профессор. Но если бы вы могли дать мне такое заверение письменно, тогда бы я был спокоен.

— Вы можете его получить, — несколько раздраженно ответил ученый, — с печатью и подписью! Так что выкладывайте вашу историю, а я уж найду ей объяснение.

— Да, да, расскажите! — воскликнули мы. — Теперь это вопрос чести!

— Но вопрос чести и в отношении того, — сказал профессор, — что вы не станете рассказывать нам небылицы.

— И не собираюсь! — возразил инженер. — Да и длинным мой рассказ не будет. Потому что мне самому неприятно вспоминать об этом!

Он отложил свою сигару и начал:

— Судя по всему, призраки любят жаркую пору. Вот и моя история разыгралась в один из таких дней, вернее, в ночь после него. Это было лет сорок назад. Я был в то время молодым инженером, два года проработал в Испании, потом перебрался в Базель, но устроиться на работу там не смог. Тогда я написал своему кузену Арнольду в Лугано: «Может быть, у вас в Тессине[8] есть какая-то работа?» И верно, через месяц он мне отвечает: «Если ты разбираешься в гидротехнике, то приезжай, в Валь Бленио хотят возводить плотину на реке!» Я не стал заставлять говорить мне это дважды, быстро собрался и уже на второй день был в Биаска, а на третий — в Оливоне. Я посмотрел, что там делается, и сказал тамошним людям: «Слишком коварная тут у вас река, чтобы строить плотину именно здесь, нужно делать это выше!» И на четвертый день я отправился вверх по реке в Кампо, со мной был проводник из Оливоне. Так мы прибыли на место, где река показывала свой норов. Здесь в нее впадал горный ручей, который и делал реку такой бурной. «Сначала надо усмирить его, — сказал я проводнику, — иначе все будет впустую. Есть здесь деревня?» — «Да, — ответил тот, — называется Давреско, но это жалкая дыра». — «Ну да ладно, дворец мне и не нужен. Я пойду туда, переночевать я где-нибудь уж устроюсь. Пришлите мне завтра сюда рабочих. С богом!» Проводник поехал обратно в Оливоне, а я по горной тропе пошел в Давреско. Кругом ничего, кроме камня и воды, а солнце палило нестерпимо. Наконец, поздно вечером, я увидел несколько жалких домов. Всюду темнота, только в одном окне горел еще свет; я заглянул в это окно — вокруг керосиновой лампы сидели трое мужчин и пили. Я вошел в дом и попросился на ночлег. Эти трое посмотрели на меня так, будто я с луны свалился. Тогда я повторил свою просьбу еще раз и сказал, что если здесь нельзя переночевать, то не могли бы они мне указать дорогу в местный трактир. Тут один из мужчин заявил, что это и есть трактир, а он его хозяин, но вот как я попал в Давреско? Наверно, я заблудился. «Нет,» — ответил я и рассказал им свою историю. Когда я кончил, подошедшая тем временем хозяйка посмотрела на своего мужа, а он на нее. «Вообще-то, — сказал хозяин, — одна комната у нас есть, но она плохо обставлена». — «Ну это ничего,» — ответил я и заказал немного вина и кукурузную лепешку с салями, поскольку ничего другого в этом чудном отеле не было. И вот когда я сидел за столом, ел и пил, я услышал, как оба посетителя вполголоса разговаривали с хозяином и один из них с сочувствием в голосе сказал, что я еще так молод, будет, мол, если что, жалко меня! На это хозяин пожал плечами и сказал, что будем надеяться, все обойдется. Да и Луиджи не во всем стоит верить. «Это конечно,» — ответил его собеседник, после чего хозяин, заметив, что я прислушиваюсь к разговору, подмигнул ему, чтобы тот держал язык за зубами.