Рокоссовский. Клинок и жезл - [51]

В ночь на 29 июля по приказу Ставки войска 16-й армии покинули осаждённый Смоленск. Начался марш на выход. Весь этот поток устремился к горловине «мешка», к Соловьёвой переправе. На оставляемых позициях продолжали драться заслоны. Они держались вплоть до 10 сентября. Судьба многих из них оказалась трагичной.

Атмосферу выхода из окружения через Соловьёву переправу весьма точно передал в своих воспоминаниях бывший военврач одного из артполков 16-й армии Борис Иванович Феоктистов: «Наш организованный отход был вскоре нарушен бесконечными налётами самолётов, затем распространилось известие, что немцы высадили десант, и мы оказались не то в «клещах», не то в окружении.

Единственным местом, где не было немцев, оставалась понтонная переправа через Днепр в районе деревни Соловьёво. Вот на эту переправу устремились все. Это уже не было организованным отходом, это было бегство. Вперёд, т. е. назад, рвались, обгоняя друг друга, машины, повозки, верховые, пешие. Среди машин и повозок много санитарных — с ранеными. Подгоняемые страхом, уже никто не уступал им дорогу, все рвались к переправе. Когда мы подъехали на своей повозке к переправе, то увидели море людей и всевозможного транспорта. Самой переправы не было видно, к ней не подступиться. Образовалась пробка, пропустить которую «ниточка» понтонного моста была не в состоянии. Немецкие самолёты безнаказанно бомбили и обстреливали скопище возле переправы. Это был кошмар. Вой сирен, взрывы бомб, крики раненых и людей, обезумевших от страха. Люди бегут, раненые ползут, таща за собой окровавленные лоскуты одежды, длинные полосы бинтов с соскочивших повязок. Я не полез в гущу толпы к переправе и к моменту налёта авиации был на краю скопления. С налётом авиации я упал в небольшое углубление, напоминающее отлогий окоп, и там увидел знакомого врача, Фишера, он был старшим нашей группы на сборах в Иркутске. Встреча не принесла нам радости, каждый из нас высматривал, куда бы отползти подальше от этой жуткой картины, безнаказанного избиения людей.

Поток людей двинулся в сторону от переправы, притягивающей к себе внимание противника. Я шёл в общей массе людей, неизвестно к каким полкам принадлежавших, но знал, что и наш полк в таком же положении, так же ищет спасения на противоположном берегу Днепра. Это было не только бегство, это была паника, и я не был исключением, я тоже бежал, но оглядывался по сторонам. Видел, как сбоку от нашей бегущей толпы была позиция немецкого орудия и расчёт методически стрелял из небольшой пушки по нам. Видели это многие, но бежали, не останавливались.

Видно было, как несколько немецких автоматчиков стреляли по нам, но расстояние было значительным, и стрельба из автоматов не приносила вреда. Пробежав некоторое время, я почувствовал, как что-то толкнуло меня в правое ухо, мелькнуло в виде искры, и впереди бегущий упал ничком с разорванной спиной в области лопаток. Видимо, немцы стреляли по нам из противотанковой пушки болванками. Добежав до берега, с ходу все бросались в воду. Но вода спасала не всех. Начался миномётный обстрел по Днепру, опять шум выстрелов, крики раненых, крики барахтающихся в воде, но масса людей, несмотря ни на что, с расширенными от ужаса глазами, старалась как можно быстрее добраться до противоположного берега. Я плохо помню, как доплыл до спасительного берега и уже там свободно вздохнул. Здесь было тихо, обстрела не было, люди стали группироваться, разыскивать свои части. То тут, то там разводили костры и обсушивались. Да, Соловьёва переправа — это одна из огромных трагедий начала войны».

А тем временем Ярцевская армейская группа была преобразована в 16-ю армию. Рокоссовский возглавил новое соединение. Под его командование перешли остатки дивизий и частей, вышедших из района Смоленска.

Из книги «Солдатский долг»: «А затем мы начали переходить в наступление, нанося немцам удары то на одном, то на другом участке, и нередко добивались успеха. Правда, успехи по масштабам носили тактический характер. Но они способствовали укреплению дисциплины в войсках, ободряли бойцов и командиров, которые убеждались, что способны бить врага. Тогда это много значило. <…> Всё это создавало у противника преувеличенное представление о наших силах на данном рубеже, и он не воспользовался своим огромным превосходством. Фашистское командование нас «признало», если так можно сказать. Оно подтягивало и подтягивало свои войска в район Ярцево, наносило массированные удары авиацией по переправам и боевым порядкам нашей группы. Возросла мощность вражеского артиллерийского и миномётного огня. Нас спасали леса и то, что пехота наша зарылась в землю».

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок в дни ярцевского противостояния записывал в свой дневник:

«19.07.41…У нас[33] состоялся короткий нелицеприятный обмен мнениями, в результате которого выяснилось, что под Смоленском противник предпринимает попытки вырваться из окружения в северо-восточном и северо-западном секторах фронта. Кроме того, 7-я танковая дивизия (Функ) и 20-я танковая дивизия (Штумпф) на севере от Смоленска подвергаются атакам с восточного направления. Совершенно очевидно, что противник подтягивает новые силы из района Вязьмы.