Рокоссовский. Клинок и жезл - [123]

Как Вам известно, с Хрущёвым приезжал и я. Напомню, что было на самом деле: был хороший обед, за которым Хрущёв и Булганин крепко подвыпили. Было рассказано Хрущёвым и Булганиным много шуток, анекдотов, а затем Хрущёв уехал в штаб Воронежского фронта, а я остался во вверенном Вам фронте, где отрабатывались вопросы о предстоящей операции с выездом в войска. Надеюсь, этого Вы ещё не забыли».

Жукова уязвили выводы Рокоссовского по поводу роли и места представителей Ставки.

«Был здесь представитель Ставки или не было бы его — от этого ничего не изменилось, а возможно, даже ухудшилось. К примеру, я уверен, что если бы он находился в Москве, то направляемую к нам 27-ю армию генерала С. Т. Трофименко не стали бы передавать Воронежскому фронту, значительно осложнив тем самым наше положение. К этому времени у меня сложилось твёрдое убеждение, что ему (Жукову. — С. М.) как заместителю Верховного Главнокомандующего полезнее было бы находиться в Ставке ВТК».

Жукова, как видно из письма, возмутило не то, что задним числом советовал ему его бывший командир кавдиви-зии, а то, что он сделал реверанс Хрущёву. Нелегко было маршалам делить победы. Верно замечено, что солдат, уйдя на войну, остаётся на ней навсегда.

Справедливости ради заметим, что и сам Жуков впадёт в тот же грех: «мудрые советы» ему будет давать начальник политотдела 18-й армии полковник Л. И. Брежнев. Как говорят, что в людях ведётся, то и нас не минует…

Победы в Великой Отечественной войне достигались интеллектом, полководческим талантом генералов и мужеством солдат. Если же с этой формулы слегка удалить глянец пафоса, то, возможно, удастся заглянуть поглубже, и станет очевидным, что победы в той войне достигались также твёрдостью командиров, которая порой граничила с жестокостью.

6 июля, после того как на участке 13-й армии Рокоссовский приказал нанести короткий контрудар силами 2-й танковой армии и 19-го танкового корпуса, он подписал директиву, в которой говорилось:

«Армии Центрального фронта имеют все возможности для полного разгрома и уничтожения наступающего противника.

Однако предварительные итоги двухдневных боевых действий показали, что некоторые части и соединения, особенно в 13-й армии, проявили недостаточную стойкость в обороне, нарушили приказ Народного Комиссара Обороны СССР от 28.7.1942 г. № 227, оставили без приказа свыше свои оборонительные позиции и тем самым позволили противнику вклиниться в нашу оборону и нарушить её прочность.

Некоторые командиры до сих пор ещё не поняли, что самовольный отход хотя бы одной части неминуемо ставит в невыгодные условия соседей и облегчает действия противнику.

Приказываю:

1. Военным советам армий и командирам отдельных корпусов немедленными и решительными мерами пресекать самовольный отход, а к командирам, допустившим таковой, а также к провинившимся в трусости и неустойчивости применять полностью меры, предусмотренные приказом НКО № 227.

2. С получением настоящих указаний ещё раз довести приказ НКО № 227 до всего комсостава и подразделений.

3. В боевых донесениях по итогам боевых действий за день докладывать о мерах, принятых к нарушителям требований приказа НКО № 227.

4. Настоящую директиву объявить под расписку командному составу до командира дивизии, бригады включительно».

Подпиши эту директиву или нечто подобное, к примеру, Жуков, сейчас бы появилось столько публицистики! И здесь уместно заметить, что уважение к полководческому дару и человеческим качествам Рокоссовского настолько велико, что ему готовы простить многое. Так народ любит разве что артистов, и так в прежние годы любили героев, поэтов, художников, космонавтов.

Глава двадцать вторая НА ДНЕПР И ДАЛЬШЕ

15 июля 1943 года, выстояв под ударами последнего наступления германских войск на Восточном фронте, армии Рокоссовского пошли вперёд. Атаковали почти без всякой паузы. На третий день боёв оттеснили противника на линию, которую противоборствующие стороны занимали на 5 июля. А дальше пошло тяжелее. Немцы стояли здесь два года и успели создать прочные оборонительные рубежи, опорные пункты, соединённые системой перекрёстного огня. Минные поля. Противотанковые районы. Проволочные заграждения. Каждый населённый пункт, каждая высотка были превращены в неприступные цитадели, соединённые ходами сообщения и окопами со смежными, такими же укреплёнными и насыщенными огневыми средствами узлами обороны. Войскам приходилось буквально прогрызать немецкую оборону.

Позже Рокоссовский оценит эти дни и действия своих армий так:

«Снова была проявлена излишняя поспешность, которая, по-моему, не вызывалась сложившейся обстановкой. В результате войска на решающих направлениях выступили без достаточной подготовки. Стремительного броска не получилось. Операция приняла затяжной характер. Вместо окружения и разгрома противника мы, по существу, лишь выталкивали его из Орловского выступа. А ведь, возможно, всё сложилось бы иначе, если бы мы начали операцию несколько позже, сконцентрировав силы на направлении двух мощных, сходящихся у Брянска ударов».

Здесь — скрытая полемика с решениями Генштаба, с Василевским. Именно к мнению Василевского в эти дни начал прислушиваться Верховный. Пик напряжённости в войне миновал. Враг уже не угрожал Москве, как в 1941 и 1942 годах, не держал в блокадном кольце Ленинград. И Жуков, этот незаменимый критический менеджер, постепенно отдалялся Сталиным на второй план. Впрочем, Жуков и сам старался больше быть в войсках, в своей родной стихии.