Рокоссовский - [10]

В бурные месяцы 1917 года у Рокоссовского зрело окончательное решение. Все то, что он. рабочий парень, видел в довоенной жизни, все то, что он, солдат, пережил за годы, проведенные в окопах империалистической войны, все то, что он узнал в это нелегкое для него и его товарищей время, все это помогло ему принять окончательное решение. В сознании Рокоссовского медленно, но неуклонно происходил тот же процесс, что и в сознании большинства трудового народа страны, процесс, заставивший сделать вывод: существующий порядок вещей нужно изменить, причем изменения эти должны быть коренными и всеобъемлющими. О таких изменениях, о такой перестройке говорили представители только одной партии – партии Ленина, партии большевиков. И в конце 1917 года Рокоссовский сделал выбор – он пошел за большевиками.

События следовали между тем одно за другим. 8 марта был получен приказ об отмене звания «нижний чин» и необходимости титулования офицеров. 9 марта в полку выбирали делегатов (по четыре человека от эскадрона) для беседы с членами Государственной думы. 10 марта думцы беседовали с делегатами полка в Якобштадте, убеждая солдат вести войну до победного конца и поддержать Временное правительство. 11 марта полк присягнул этому Временному правительству, 12-го прибыл приказ о выборах солдатских комитетов и т. д.

С середины марта наступила сильная оттепель, в окопах появилась вода, она поднялась и поверх льда на Двине. 21 марта каргопольцев сменили гусары, и уже на следующий день состоялись выборы солдатских комитетов в эскадронах. 4-й эскадрон избрал подпрапорщика Василия Малова и драгуна Михаила Шилкина, известных своей опытностью и рассудительностью. В эскадронах и командах полка постоянно шли митинги, на которых страстно обсуждались вопросы, ранее подспудно волновавшие солдат и теперь прорвавшиеся: «Что делать с землей? Как быть с войной?»

Офицеры стремились убедить драгун в неизбежности продолжения войны, в необходимости драться до победы. Этой теме, к примеру, был посвящен «день объединения драгун и улан», состоявшийся на пасху, 3 апреля. В полдень драгуны под звуки хора трубачей, игравших «Марсельезу», во главе с офицерами и чинами полкового комитета с красными плакатами двинулись к месту расположения улан. Около штаба уланского полка состоялось собрание, говорилось много речей как офицерами, так и солдатами. Основными их темами были «война до победного конца» и «демократическая республика». Затем совместно с уланами манифестация возвратилась в расположение драгун, где снова произносились речи и здравницы.

21 апреля перед каргопольцами с речью выступил вновь назначенный командир дивизии генерал Велико-польский, убеждавший солдат вести войну до победного конца, «чтобы не погубить народившуюся в России свободу». Генерал призывал солдат и офицеров уважать друг друга, правильно понимать свои права и обязанности и так далее.

Желание выяснить для себя насущные вопросы политической жизни было характерным вообще для всех фронтовиков весной 1917 года, и солдаты могли часами слушать представителей различных политических партий, принимая, например, резолюции, подобные следующей, одобренной эскадронным комитетом 19 мая 1917 года: «В целях ознакомления с программами партий к выяснения многих интересующих ныне вопросов, па основании инструкции комитету ходатайствовать о присылке в полк представителей главнейших, но различных партий, для всестороннего освещения политической жизни страны и идей, этими партиями проповедуемых. Представители партии анархистов-коммунистов бесполезны и нежелательны».

Постепенно драгуны учились определять свои политические симпатии, в полку появились убежденные сторонники партии большевиков. Среди них самым энергичным был унтер-офицер Иван Тюленев (в будущем видный советский военачальник, генерал армии). В эскадронах стали появляться признаки грядущего столкновения офицеров и рядовых драгун.

Еще в конце апреля 4-й эскадрон подал в полковой комитет заявление на своего командира подполковника Занковича, требуя его удаления с поста командира эскадрона. Причиной конфликта был следующий инцидент. По приказанию командира эскадрона в 9 часов утра драгуны выстроились для того, чтобы следовать на смотр, устроенный командиром полка. Занкович подъехал к выстроившемуся эскадрону, поздоровался. Драгуны ответили на приветствие. Вдруг Занковичу бросилось в глаза, что над 1-м взводом несколько солдат держат красный флаг с надписью «Да здравствует свобода». Это вызвало гнев офицера.

– Кто приказал взять флаг? По чьему приказанию его взяли с собой? – стал кричать он. – Я не поведу, эскадрон, если этот флаг не будет убран!

Вмешался председатель эскадронного комитета, и флаг убрали. Воодушевленный этой победой, подполковник подъехал к драгуну Федору Чубу, находившемуся в строю рядом с Рокоссовским, и приказал ему снять приколотый к груди красный бант. Чуб неохотно повиновался. Тогда, обращаясь к эскадрону, Занкович заявил:

– Чтобы на занятиях никаких красных бантиков не было и впредь я их бы не видел! Ни на солдатах, ни на лошадях!

Описывая происшедшее в заявлении, солдаты жаловались (стиль и орфография подлинника): «Не желая обострять отношения, мы с болью в сердце и со слезами на глазах должны были удалить эти знаки добытой, дорогой ценой, свободы так долго находящейся в руках деспотов и буржуазии».