Роккаматио из Хельсинки - [32]

В шесть ноль-ноль ему вновь было предложено повидаться с отцом Престоном, но он опять отказался. Я спросил, не пора ли закончить игру, однако он пожелал продолжить.

По окончании партии в шесть пятьдесят две я сказал, что время вышло. Кевин кивнул. В камеру вошел дежурный наряд. Зачитав приговор к смертной казни, в соответствии с законом вынесенный здешним правомочным судом, я объявил, что уполномочен привести его в исполнение. На мой вопрос, ясна ли суть происходящего, Кевин кивнул. Я попросил его следовать за мной. Прижимая доску к груди, Кевин покинул камеру. Конвоир хотел забрать игру, но Кевин воспротивился, и я велел оставить его в покое. Заверяю Вас, насилие не применялось.

В коридоре Кевину потребовалась помощь конвоя, ибо он тяжело дышал и еле стоял на ногах. При виде виселицы он испуганно ойкнул.

Доктор Лоу заверил его в безболезненности процедуры, что соответствует действительности. Кевин кивнул.

В медицинской карте значилось, что он курит, и я предложил ему последнюю сигарету, от каковой он отказался. Известив, что у него есть минута, дабы собраться с силами, я предложил ему стул. Кевин сел, устремив взгляд долу. Задыхаясь, он с трудом выговорил: «Шибко обо всем жалею». Я сказал, что разделяю его чувство.

Через минуту я справился, желает ли он произнести последнее слово или передать какое-либо послание. Кевин повторил: «Шибко обо всем жалею». Я подтвердил свою солидарность с ним. Он хотел еще что-то сказать, но его вдруг охватило столь сильное заикание, что я, как ни старался, не разобрал ни слова.

Я намеревался пожать ему руку, но он не желал расстаться с доской. Я попрощался словесно.

Мистер Ротуэй и конвоиры препроводили Кевина на помост, поставив его точно над люком. Мистер Ротуэй обвязал его веревкой, приторочив к груди руки, занятые доской, укрыл капюшоном голову и накинул петлю. Кевин обмочился.

В семь ноль три люк раскрылся, и Ваш сын, Кевин Барлоу, почил без мучений. Поверьте, я разделяю Вашу скорбь. Искренне Ваш Гарри Парлингтон,

начальник исправительного учреждения Кантоса.

ГП: йм

Вариация смерти № 1096

Уважаемая миссис Барлоу.

В соответствии с законом «О свободе информации» я, начальник исправительного учреждения Кантоса, хочу известить Вас о том, как Ваш сын, Кевин Барлоу, претерпел казнь через повешение, к каковой был приговорен за совершенные им преступления.

На последний ужин Кевин ничего не заказал. Я уведомил: можно потребовать практически любое блюдо, но он ответил, что не голоден. Если передумаете, сказал я, дайте знать охране.

Священник провел с ним весь вечер и всю ночь. О чем они говорили, известно лишь отцу Престону и Всевышнему, ибо подобные встречи строго конфиденциальны и регламентированы этическим кодексом.

Периодический контроль показал, что Кевин, с вечера очень возбужденный, всю ночь не сомкнул глаз. Он расхаживал по камере, сидел на койке и, вцепившись в решетку, смотрел в окно. Еще он плакал, умостившись на полу и уткнувшись головой в колени священника.

В шесть пятьдесят в сопровождении дежурного наряда я вошел в камеру: Кевин сидел на полу под окном, отец Престон — на койке. Увидев меня, Кевин заплакал. Ваш сын был бледен и весьма испуган. Зачитав приговор к смертной казни, в соответствии с законом вынесенный здешним правомочным судом, я объявил, что уполномочен привести его в исполнение. На мой вопрос, ясна ли суть происходящего, Кевин лишь всхлипнул, но, полагаю, он меня понял. Я попросил его следовать за мной. Не двигаясь с места, Кевин залился слезами. Конвоиры шагнули вперед, и тогда он, зарыдав, стал безумолчно молить о пощаде. Я объяснил, что, к сожалению, сие вне моих полномочий. Кевин оказал легкое сопротивление (отдергивал руки, вырывался), но, заверяю Вас, насилие не применялось. Ввиду озноба, препятствовавшего его самостоятельному передвижению, потребовалась помощь двух охранников.

В коридоре он плакал и беспрестанно просил о помиловании. При виде виселицы обмочился и стал метаться. Потом вдруг схватился за левую руку и, вскрикнув: «Мне плохо!», рухнул на пол. Доктор Лоу, тотчас его осмотревший, диагностировал остановку сердца. Невзирая на реанимационные действия, в семь ноль шесть врач констатировал смерть. Запомнились суета вокруг неподвижного тела Вашего сына и его глаза, устремленные на меня.

Я полагал, все будет иначе. Совсем иначе. Поверьте, я разделяю Вашу скорбь. Искренне Ваш Гарри Парлингтон,

начальник исправительного учреждения Кантоса.

ГП: йм

ФИРМА «ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ». ЗЕРКАЛА, ЧТО ДОЖИВУТ ДО ЦАРСТВИЯ НЕБЕСНОГО

— Помню, как мы познакомились.

Муж мой, дорогой и любимый.

Лето 1928 года. Мне шестнадцать,

я во всем в белом. И в соломенной

шляпке, что была маловата, ее

беспрестанно сдувало ветром.

Это было в Гранде-Ривьере,

куда мы приехали на пару

летних недель, отец Буйон и я.

Стоя на веранде, я раздумывала:

отправляться ли на прогулку

в этой шляпке, которую придется

постоянно придерживать рукой,

или надеть другую, что по размеру,

но хуже сочетается с платьем.

Гадаю, как поступить, и тут

футах в пятидесяти перед домом

останавливается машина, где

сидят двое мужчин. Вышел шофер.

Врач, догадалась я, потому что