Рокировки - [26]

Я не сомневаюсь, Тони, составив список дочерей министров и заместителей министров, заводил с ними дружбу. Кое-кто из отцов, конечно, терял свои высокие должности. Родниться после таких катаклизмов будущему светилу журналистики не хотелось, и он решил жениться на Краси. Только такая женщина, как она, и могла быть ему подругой жизни.

Не сомневаюсь, что именно так Тони объяснил ей свою готовность жениться. Уверен, именно так он и думал. В то же самое время, когда они обговаривали подробности предстоящей свадьбы, он перешел к следующему номеру в своем списке. Не изменил, а лишь усовершенствовал свою тактику…

Такого покровителя Тони называет ракетоносителем. У кого он есть, тот взлетает и держится на высокой орбите. Высокая орбита для него не только популярность, даже слава, но прежде всего большая власть.

Властолюбивых людей Тони бичевал в своих литературных заметках. Я, дурак, все удивлялся, откуда у этого молодого человека такие богатые впечатления!..

Старая, проверенная тактика, известная еще шутам во дворцах цезарей. Старая — но не устаревшая.

Наверное, я надолго задумался, потому что Вранчев уставился на меня и спросил:

— Пригласить их за наш столик?

— Нет необходимости.

Чтобы смягчить категоричность ответа, я кивнул на двух молодых людей, сидевших перед нами, — нет, мол, свободных мест.

— Как хочешь.

Мне показалось, что он задумался. О чем? Что я знаю путь, который выбрала молодая журналистка, еще не закончившая университета? Или что я проявляю особый интерес к его подчиненному Тони Харланову, не признаваясь в этом? Если так, плохо не Грише Вранчеву, а мне.

8

В «Балкане» в обеденные часы никого из знакомой шайки не было видно. До последнего времени казалось, что они не могут жить друг без друга — и вдруг рассыпались. Мне хотелось увидеть Дашку, и в четверг вечером, на другой день после выхода из больницы, мы с Ваклевым пошли к ней домой, хотя это и было самым неподходящим временем для такой женщины, как она. Я уже обжегся однажды в этом доме, и потому мы с опаской зашли в темный подъезд, Ваклев даже держал пистолет наготове, спрятав руку в карман. Я остался на площадке первого этажа, а он продолжал подниматься, топотом создавая впечатление, будто идут двое. Через минуту Ваклев вернулся.

— Ее нет, — проворчал он недовольно.

Из подвала донесся шум, но на этот раз я не подумал о крысах. Посветил фонариком — никого. Услышал только шаги убегающего человека. Я рванулся вниз, за мной и Ваклев, но топот затих на заднем дворе. Перед нами зияло открытое окно. В кустах мелькнула мужская фигура. Луч моего фонарика не мог ее достать.

Было бессмысленно догонять беглеца. Шансов поймать его не было. На соседней улице так много проходных дворов, что он мог спрятаться где угодно.

Дашки не было дома — по крайней мере, она не отвечала на звонки, — а обитатель подвала наблюдал за тем, кто к ней приходит…

Мы с Ваклевым бросились к машине, которую он оставил неподалеку. Подъехали к «Балкану», он вошел в ресторан и быстро вернулся.

Тоди сидел за столом с четырьмя мужчинами. Невозможно, чтобы он был в подвале и добрался сюда раньше нас.

Подъехали мы и к редакции, где работал Тони. Оказалось, он уже целый час на каком-то собрании.

Мы снова сели в машину. Ваклев пробурчал:

— Футбол по телевидению я пропустил, карточку спортлото заполнить не успел — и все из-за этой двуногой крысы! Почему бы тебе его не прирезать?

У меня с ним были личные счеты, не мог я согласиться с Ваклевым.

— Все равно нам надо встретиться с манекенщицей, — сказал я, избегая ответа на вопрос.

Действительно, надо с ней увидеться. Почему именно в эти дни она нигде не появлялась? Почему не поехала на похороны Краси (хотя вроде была близкой подругой и выглядела очень расстроенной, когда узнала о ее смерти)? Почему ни Тоди, ни Тони не знают (или не говорят), где она?

В любом случае отсутствие Дашки означает нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. Но что?

В семь утра я стал искать Дашку сам. Снова никто не отвечал на звонки, и тогда я спустился этажом ниже и позвонил ее хозяевам. Вышла непричесанная женщина лет пятидесяти в поношенном грязном пеньюаре неопределенного цвета.

Я представился, попросил разрешения войти. Женщина, пятясь, отошла в коридор и уперлась спиной в дверь холла — видно, туда она не собиралась меня приглашать. Ничего, мы и здесь поговорим. С обеих сторон со стен свисали пиджаки, брюки, плащи. Пахло старой обувью и гуталином, как в казарме.

— Я разыскиваю вашу квартирантку Данку Шанову.

— С ней что-то случилось? — испуганно спросила женщина.

— Она могла бы дать нам кое-какие справки… А почему вы полагаете, что с ней что-то могло случиться?

— Видите ли… Она не появляется уже два дня.

— Были случаи, когда она вот так же отсутствовала?

— Она часто отсутствует, но кто знает, куда она ходит.

— Вы точно помните, когда она ушла?

— М-м… в понедельник вечером я слышала шум…

— Что за шум?

— Данка живет надо мной, вот я случайно и услышала… Не подумайте, что я подслушивала… Она кричала на кого-то, он отвечал, но говорил тише.

— Кто это был?

— Не подумайте, что я подсматриваю, просто я стирала на балконе и случайно его видела, когда он выходил.