Рок умер – а мы живем - [41]
Лёха вздохнул, протянул гитару. И, не проверяя, как она настроена, Чащин тут же забряцал простенькую, колючую мелодию, хрипловато запел:
В девять вечера набились в Ленинской комнате смотреть программу «Время». Мероприятие это было обязательным, и офицеры не решились отменить его сегодня, наоборот – расселись у самого телевизора, положив ногу на ногу. Голенища хромовых сапог ослепительно блестели. Лица суровые и одновременно довольные.
Диктор в очках повторял те же самые обращения и постановления, какие Чащин слышал утром. Потом показывали, как по Москве идут танки, чтоб взять под защиту государственные учреждения, какой-то генерал с лицом боксёра коротко объяснил, что пора навести порядок… И неожиданно на экране появился Ельцин. Стоял на танке с листами исписанной бумаги в руках, окружённый то ли соратниками, то ли телохранителями, и громко, отрывисто читал:
– В ночь с восемнадцатого на девятнадцатое августа отстранён от власти законно избранный президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом…
Чащин почувствовал, что грудь расправилась, как надутый горячим воздухом шар, и тут же сжалась в жгучий ком, у глаз появились слёзы. Будто тот, кого все считали погибшим, убитым, вдруг вернулся живым, с мечом в сильных руках… И у него вырвалось короткое, отчётливое:
– Ура!
Начзаставы резко дёрнул шеей, глянул на Чащина белыми от бешенства глазами, но промолчал. Как-то судорожно потянулся…
Нарушая распорядок дня, Чащин вышел из Ленинской комнаты, не досмотрев «Время». Поднялся в спальное помещение, упал на кровать. Вольно, словно на лужайке с мягкой травой, раскинул руки. Глубоко выдохнул:
– Ура-а.
13
В субботу, только проснулись, Димыч принялся крутить ручку настройки радио.
– Слушай, у тебя тут «Эхо Москвы» ловится?
– Ну, наверно… – Чащин был не в настроении; за эту неделю он страшно устал, от любой мелочи готов был взорваться, заорать, швырнуть в стену тарелку, но каким-то чудом в последний момент сдерживался. И почему-то все именно в эти дни были особенно навязчивы – и Димыч, конечно (вчера весь вечер свои песни пел), и Игорь (всё заводил разговор про рок-музыку, спрашивал, нравятся ли Чащину последние песни Земфиры, новый альбом Гребенщикова), даже Виктория сама прислала эсэмэску, пожаловалась, что скучает… Но больше всего донимали и раздражали воспоминания – и откуда это всё всплывало… Оказывается, так это мучительно – вспоминать.
Вскипятив воду, заварил кофе в синей чашке с надписью «Денис». Её подарили ему на работе несколько лет назад. Кажется, на тридцатилетие.
Сел за стол, сделал осторожный глоток. Часы на стене показывали половину десятого… Будь он один, пошёл бы на рынок, в магазины, а так… Ну вот – крик из комнаты:
– Дэн, иди! Дэн!
Встал, пошёл.
– Что?
– Тише! Слушай.
Из колонок звучал ехидный, вроде бы знакомый голос:
– …Оказывается, напряжение, цитирую, «возникло в значительной степени на уровне психологического восприятия и избыточно будируется СМИ». Конец цитаты. Отсюда намечается простой и вполне российский выход из кризиса: насовать по рылу журналистам, а пенсионеров…
– Кто это?
– Да тише, ну! Шендерович, «Плавленый сырок»…
– Тем более речь-то идёт о сущих пустяках, – голос хихикнул. – Вице-премьер Алексей Кудрин, оценивая масштабы недовольства результатами монетизации льгот, заявил о том, что активный протест выражал всего один процент населения. Ну! – Голос хихикнул опять. – Всего один процент населения, каких-то полтора миллиона человек…
Чащин вернулся на кухню. Глотнул кофе. Горький какой-то. Открыл холодильник, взял пакет лианозовского молока… Да, надо продуктов подкупить. Пойти за мясом, потом в «Копеечку»… Но присутствие постороннего обессиливало – ничего не хотелось делать. Забиться в угол, пить кофе, курить бесконечную сигарету.
Отпустил дверцу, и она медленно закрылась. Чмокнула резиновая окантовка… Чащин подошёл к окну. Синеватый свет, солнца не видно. Дворник где-то под домом скребёт фанерной лопатой асфальт, дремлют серые безлистые деревца, помигивают вяло лампочки на пивном киоске на той стороне Варшавки. Редкие-редкие машины, редкие-редкие пешеходы. Москва отдыхает…
Сейчас допьёт кофе, и надо будет натягивать джинсы, совать руки в рукава свитера. А потом ехать чёрт-те куда на «Авиамоторную». Выискивать нужные аккорды, спорить, путаться в шнурах, наверняка ждать, пока хозяин аппарата припаяет, как обычно, отпаявшийся штекер…
– Дэн, телефон! – сообщил криком Димыч. – Взять?
– Я сам! Сам! – Чащин вбежал в комнату. – Алло?
– Денис Валерьевич?
Ну вот, хозяйка…
– Да, здравствуйте, Лариса Константиновна.
– Простите, что беспокою… – Слава богу, в голосе нет претензии, а скорее – жалоба. – Мне вчера платежи принесли. За квартиру, за свет, отопление… Аллё, вы слышите?
– Да, конечно.
– Вы простите, сегодня выходной, но… Понимаете, всё страшно повысилось. Почти в два раза… Вот квартплата… – В трубке зашуршало. – Квартплата теперь шестьсот десять рублей. Отопление и горячая вода…
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
В новой книге Романа Сенчина две повести – «У моря» и «Русская зима». Обе почти неприкрыто автобиографичны. Герой Сенчина – всегда человек рефлексии, человек-самоанализ, будь он мужчиной или женщиной (в центре повести «Русская зима» – девушка, популярный драматург). Как добиться покоя, счастья и «правильности», живя в дисбалансе между мучительным бытом и сомневающейся душой? Проза Сенчина продолжает традицию русской классики: думать, вспоминать, беспокоиться и любить. «Повести объединяет попытка героев изменить свою жизнь, убежать от прошлого.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Информация», многих сборников короткой прозы. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер». Слом, сбой в «системе жизни» случается в каждой истории, вошедшей в новую книгу Романа Сенчина. Остросоциальный роман «Елтышевы» о распаде семьи признан одним из самых важных высказываний в прозе последнего десятилетия. В повестях и рассказах цикла «Срыв» жизнь героев делится на до и после, реальность предлагает пройти испытания, которые обнажат темные стороны человеческой души и заставят взглянуть по-другому на мир и на себя.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.