Родственные души - [7]

— Хочешь, поговорим о бейсболе, — наконец выдавил я.

— Я ничего не знаю о бейсболе, Гэри.

— Да просто сменил тему, — печально улыбнулся я.

— Я могу подключиться к главному компьютеру и буду готов разговаривать о бейсболе менее чем через девятнадцать секунд, Гэри, — предложил Моуз.

— Нет необходимости. У нас должна быть общая тема, которую мы могли бы обсуждать.

— У нас есть убийство, — выдал Моуз. — Правда?

— Я убиваю в среднем одного робота каждые двадцать дней, а ты убил Кэти. Вот что у нас общее.

— Это не одно и то же, — сказал я.

— В чем отличие, Гэри? — спросил он.

— Роботы, которых ты убиваешь, не обладают большим чувством самосохранения, чем ты.

— Было ли у Кэти чувство самосохранения? — спросил Моуз. «Толковая машинка», — подумал я.

— Нет, Моуз. После аварии не было. Но у меня была к ней эмоциональная привязанность. У тебя же не было такого чувства к роботам, которых ты убивал.

— Не знаю.

— Чего ты не знаешь?! — вспылил я. Вдруг ужасно захотелось выпить, только чтобы выбросить из головы все болезненные воспоминания о Кэти, которые возникли в моем воображении.

— Я не знаю, что такое эмоции и чувства, Гэри, — бесстрастно пояснил Моуз.

— Не представляешь, какой ты везучий сукин сын — горько произнес я.

— Представляю, — сказал он, снова удивив меня и почти вытащив из мрачных дум.

— Ты неиссякаемый источник моего любопытства, Моуз. Может, ты объяснишь свое представление? — заинтересовался я.

— Ты мой друг. Никакой другой робот не имеет друга. Следовательно, я должен быть везучим сукинсыном.

Я рассмеялся, по-товарищески обхватил рукой твердое металлическое тело и звучно похлопал его по плечу.

— За последние шесть месяцев ты единственный умудрился меня рассмешить, — сказал я. — Никогда не меняйся.

Если бы робот мог заметно напрячься или выказать замешательство, то он бы так и отреагировал.

— У друзей имеется обычай ударять друг друга, Гэри?

Добрых пять минут я толковал свои действия Моуэу. И в первую очередь, сам удивился, что вообще взялся что-то ему объяснять. Черт побери, из-за горечи утраты моей Кэти и из-за беспробудного пьянства я отдалился от своей семьи и заставил всех родичей от меня отвернуться, но, сказать по правде, мне было плевать, что любой из них думает обо мне. Однако этот проклятый механизм знал, как заставить меня честно и твердо взглянуть на самого себя всякий раз, когда задавал один из своих обезоруживающих вопросов, — и я вдруг осознал, что не хочу разочаровать его своими ответами. Еще больше я устал разочаровывать самого себя. Если я в глазах робота представитель человечества, то обязан воплощать его как можно лучше.

После ночной смены я вернулся домой смертельно усталым, но не мог уснуть из-за страшной головной боли. К тому же я был невероятно голоден, а подобное состояние было необычным для того времени дня. Пытаясь нашарить в пыльной аптечке болеутоляющее, я понял причину: прошло уже почти двое суток со дня последней попойки. Неудивительно, что я был голоден — я отказался от алкогольного дурмана, и мой организм потребовал насыщения хоть какой-нибудь пищей.

Я прошел на кухню за водой, чтобы запить таблетки, но в холодильнике обнаружилось только несколько банок пива, в столе стояли запыленные бутылки с остатками спиртного, а в раковине громоздилась пустая тара. Во всей квартире не было ни одного безалкогольного напитка.

Я не самоубийца и не тупица, чтобы запивать лекарство пивом, а потому хлебнул воды из-под крана. Из пригоршни. Потому что чистого стакана не оказалось.

Плотно закрыв за собой дверь кухни, я пошел в ванную, под горячий расслабляющий душ. Это помогло справиться с дрожью во всем теле, а когда начали действовать таблетки, позволив мыслить более ясно, я ухмыльнулся, представив иронию ситуации, в которой оказался. Сегодня я попытался разорвать порочный круг, явившись домой без захода в пассаж, лишь для того чтобы попасть в домашнюю алкогольную ловушку.

Я лег и вскоре заснул, но, как всегда во сне, снова переживал ту аварию, переросшую в катастрофу, в кошмар всей моей жизни. Я проснулся мокрым от пота и принялся шагать туда-сюда по комнате. Если бы только мои рефлексы не притупились из-за алкоголя, я бы быстрее среагировал, когда другой автомобиль рванул на красный свет. Пусть тест на алкоголь в крови и выявил, что я не превысил допустимого лимита, пусть тормозной след и указывал на вину другого водителя… Но если бы я тогда был совершенно трезв, Кэти осталась бы в живых.

Выйдя из ванной, я включил телевизор, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. На трезвую голову я оценил комнату: ужасно запущенмое помещение последние месяцы не подвергалось уборке, и повсюду лежала пыль. Я ждал наваливающегося одиночества — вряд ли от него спасет то, что я повернул все наши фотографии к стене, — и внезапно осознал наличие в моей жизни некоего интереса: любознательный Моуз, с его самостоятельными выводами и трогательным желанием побольше узнать о человечестве.

Я переключил канал, устроился поудобнее, чтобы смотреть баскетбол, и сразу заснул. К моменту моего пробуждения игра уже давно закончилась, не то чтобы баскетбол меня теперь сильно интересовал, но оказалось, я проспал большую часть дня. Хоть это и довольно странно, но я не был разочарован потерей дня, вместо этого я обнаружил нетерпеливое желание продолжить разговор с Моузом.