Родовые сны - [34]

Как я уже говорил, отношение отца к публикации в журнале "Синемон" было ироничное, он просто не обращал на нее внимания, но всегда считал русскую актерскую школу - прежде всего школу Станиславского - самой гармоничной, самой передовой в мире.

Фильм "Садко" прошел по всем экранам мира, и мы получали очень много писем из самых разных стран. Надо полагать, что не все они доходили до адресата, но и то количество, которое нам передавали, было огромно.

Успеху картины способствовала музыка Римского-Корсакова. Композитор Б. Шебалин проявил большое умение и такт, связав ее с действием картины. Кроме того, был собран очень интересный актерский ансамбль: А. Ларионова, Н. Мышкова, М. Астангов, О. Викланд, С. Каюров и Л. Вертинская.

В одной из первых рецензий на фильм говорилось: "Исполнительница роли Птицы-Феникс Л. Вертинская решает сказочный образ в удивительно верном ключе. Если бы все сказочные сцены были даны в таком плане, фильм "Садко" мог бы стать выдающимся произведением кинематографии. Даже на фоне таких ослепительных красавиц, как Алла Ларионова и Нинель Мышкова, Лилия Вертинская выделяется какой-то неземной, экзотической красотой".

Л. В. Вертинская - жена великого артиста Александра Николаевича Вертинского. С его именем связано очень многое в русском искусстве предреволюционной эпохи.

Александр Николаевич в наших глазах - я говорю о моих современниках 50-х годов - был представителем далекого и прекрасного мира русской культуры и в какой-то мере олицетворял его. Этот мир был навсегда утрачен, и поэтому все, связанное с ним, воспринималось особенно трепетно.

В ноябре 53-го года состоялся вечер кинематографистов в помещении Театра киноактера на Поварской. Предполагалось, что на этот вечер, в порядке исключения, возьмут и меня, и наша семья будет сидеть за одним столиком с Александром Николаевичем и его супругой. Мальчишки из нашего класса приказали мне побольше узнать от самого Вертинского о другом очень популярном тогда певце - Петре Лещенко. Самодельные запретные пластинки на "черепах и костях" были для нас самым желанным, самым дорогим подарком в те годы.

Вечер прошел оживленно. Вспоминали недавние события - съемки "Садко". Александр Николаевич рассказывал удивительно остроумные истории из своей актерской жизни. Когда пошли танцевать, за столом остались только Александр Николаевич и я.

Вертинский рассеянно разглядывал публику, держа в своих тонких пальцах бокал с вином, и о чем-то думал. Выглядел он удивительно импозантно: гордый поворот головы, точеный аристократический профиль, идеально сшитый малиновый фрак... с золотой медалью Сталинской премии на груди. Его нездешний артистический облик как-то не вписывался в традиционный праздник 7-го ноября.

Я особенно внимательно разглядывал его руки, так чудесно дополнявшие исполнение им "ариеток" на эстраде. Об этих руках, как о великолепном инструменте артиста, с восторгом говорил Василий Иванович Качалов, эти руки увековечил еще до революции скульптор Сергей Дмитриевич Меркуров в памятнике Ф. М. Достоевскому, что на Божедомовке. Другого момента поговорить лично с Вертинским у меня в этот вечер могло и не быть. И вот я, преодолев смущение, спросил у Александра Николаевича о Лещенко.

Вертинский взглянул на меня, как будто только что заметил, и через небольшую паузу ответил со своим характерным гвардейским акцентом:

- Что же Лещенко... Он ведь не наш человек!

Тогда я не понял его ответа. Мне казалось, что и сам Александр Николаевич никогда не был "нашим" - обычным советским человеком, и только через много лет я понял, что под этими словами подразумевал великий артист. "Наш человек" - для него был человек русской культуры. Таковы И. Бунин, Ф. Шаляпин, С. Рахманинов. Таким для него, наверное, была самая таинственная женщина XX века, красавица актриса Ольга Чехова - друг Адольфа Гитлера и нераскрытый резидент Сталина.

"ТАЙНА ДВУХ ОКЕАНОВ"

В 1954 году я поступил во ВГИК и после экзаменов выехал в Тбилиси к отцу и матери, где снимался фильм "Тайна двух океанов". Этот город поразил меня. И вообще Грузия показалась мне какой-то новой, неведомой страной. Жаркое солнце, теплый, прогретый благодатный воздух, неторопливый восточный ритм жизни. Мне казалось, что у города была своя звуковая интонация, свои особые ароматы, даже свой специфическим вкус, в котором соединялись острота приправ грузинской кухни и нежный привкус знаменитых "вод Логидзе".

Все мне казалось в Тбилиси необычным: и старинный фуникулер к могилам А. Грибоедова и Н. Чавчавадзе, и своеобразная манера общения людей, и даже особенности движения общественного транспорта, когда водитель троллейбуса останавливал машину iin?aaи улицы, чтобы поговорить со своим знакомым, или высаживал пассажиров, где им заблагорассудится.

Тбилисская киностудия была тогда небольшой и производила несколько провинциальное впечатление - маленькие душные съемочные павильоны, старые осветительные приборы, экзотический студийный буфет с неизменно находящимся там мрачным человеком - безумным актером, игравшим когда-то разбойника Арсена в фильме "Арсен".