Родом из села Залесова. - [4]

– С миром принимаем! И ты здравствуй, мил-человек! Проходи, гостем будешь.

Таков был православный этикет общения, выработанный веками.

И, конечно же, смерть человека. Все знали – сколько ни живи на свете, а смерти не минуешь. Придет она, безносая, в любое время, исхитит бессмертную душу из тела и отдаст ее Ангелам, чтобы вели они ее дальше – на поклонение Христу, на мытарства, на ответ за прожитую жизнь.

Лежал покойник в гробу – правая рука поверх левой, выражая тем свое смирение перед Господом. В правой руке – крест. В левой – рукописание, на лбу – венчик, как бы надежда на венец славы в Царствии Небесном.

Горели, истекая, восковые медовые свечи. Грамотей стоял и читал Псалтирь, чтобы богодухновенные псалмы Давидовы отгоняли от души усопшего нечистых духов – бесов проклятых.

На третий день, отпев, тело усопшего человека предавали земле. Ставили над могильным холмом крест. Царство Небесное. Вечный покой.

Дома родственники и односельчане поминали покойного кутьей, блинами, щами да кашей. Водку не пили за упокой. Не было такого обычая.

Свою церковь построили в Залесово только в 1896 году, в центре села. А потом еще одну – за речкой Каменкой.

Жили в Залесово в основном люди-труженики. Сажали и убирали хлеб. Держали скотину. Кто-то работал на маслозаводе. Кто-то катал пимы, шил бродни, бахилы. Кто хотел работать, тот без дела не сидел. Так всегда бывает. Жили – Бога славили.

В Залесово хозяйствовал купец по фамилии Пысин. Удивительно для меня, что предание сохраняет фамилии людей, а имена остаются в забвении. Пысин. Залесов, Усольцев. Почему так? Не знаю.

Пысин был предприимчивым человеком. Имел несколько торговых лавок. Потом открыл дежурный магазин. Он работал круглосуточно. Появилась у человека какая нужда в покупке. Мало ли что. Вставай, иди. Магазин открыт. Покупай, что тебе надобно. Лишь бы деньги были в кармане.

Так неостановимо шли годы. Так шла жизнь человеческая – от рождения до смерти. И кто проживал ее честно, в согласии с заповедями Божиими, работал, рожал и растил детей, помогал ближним, ради Христа, тому не страшно было умирать, потому что человек видел в смерти только переход от временной, земной – к жизни вечной.

В августе 1914 года началась Первая мировая война. В феврале 1917 года, как снег на голову, обрушилась Февральская революция. Благородный Царь Николай вынужденно отрекся от власти в пользу своего брата Великого Князя Михаила Романова. А несчастный Михаил передал бразды правления Временному правительству. Так закончилось в России время правления династии Романовых. Величайшая трагедия!

В Писании сказано: «Поражу пастыря, и рассеются овцы». Это в полной мере проявилось в России.

Октябрьский переворот. Приход к власти Ленина и партии большевиков. Лозунг Ленина и большевиков, брошенный в массы: «Грабь награбленное!» Сказано, словно закон, и зверские людские страсти раскрепощаются. И ограбить и убить человека, твоего брата во Христе, только лишь «экспроприация экспроприаторов». Гибель Царского семейства. Гражданская война.

Брат пошел на брата. Все зверствовали – и красные, и белые. Интервенты, вроде японцев, американцев, англичан, французов, чехов, мадьяр и прочих, тоже не отличались благородством манер. Убивали все. Убивали жестоко. Кровь человеческая лилась рекой. До сего дня памятны на Алтае зверства банды анархиста Григория Рогова.

В Залесово стоит памятник со звездой. Лежат под ним жертвы борьбы за советскую власть. Наверное, простые русские мужики, обманутые и увлеченные большевистской агитацией. И молиться-то за них не хочется. Вот ведь печаль какая!

Прошли годы новой экономической политики. В советской России шло строительство социализма. Началось раскулачивание. Разрушение храмов. Создание колхозов. В Залесово храм переоборудовали под спортзал.

В двадцатые годы двадцатого века приехали из России на Алтай супруги – Фрол да Елизавета Сарычевы. Поселились они в селе Боевой. Фрол коммунистом был, сознательно стоял за советскую власть, за социализм.

А Елизавета была другого склада – веселая, бойкая, разговорчивая, гостеприимная. В молодости она жила в дворянской усадьбе, прислуживала старому барину.

Он, одетый в бархатный халат, в ермолке, седоусый, гологрудый, сидел на тахте и бесцветным взглядом смотрел за окно, на яблоневый сад. Наливные антоновские яблоки висели на ветвях, пригинали их своей тяжестью к земле.

Барин грустно думал: «Когда-то я был молод и силен. Любил женщин и они меня любили. Да, изменял жене. Да, гулял, тратя без счета жизненные силы. Был рысаком. И что теперь? – Он посмотрел на свои старческие руки в прожилках вен, покачал печально головой. – Жизнь прошла. Отгорела. Теперь наливные яблочки не для меня. А так хочется вспомнить молодость! Э-хе-хе!».

Мимо пробегала Елизавета. Барин повелительно крикнул ей:

– Стой, Лизка!

Она остановилась. Стояла, тая лучики смеха в глубине глаз, смотрела на старого барина. Молодая, свежая, тугая телом, словно наливное яблочко.

– Подойди ко мне, Лизанька! – попросил старик, – присядь рядом со мной.

Лиза покорно присаживались рядом с барином. Он, глубоко вздохнув, осторожно клал свою старческую руку на девичью грудь, голову склонял на плечо, закрывал глаза и вспоминал прошлое. Слезы, закипев, катились у него из глаз, струились по щекам, мочили усы. Он сидел, млел и плакал о невозвратном, отгоревшем.