Родом из села Залесова. - [37]

Но пришли времена скорби. Началось, по Божию попущению, гонение от коммунистов на Русскую Православную Церковь, на верующих во Христа. Самозванный вождь и учитель народа Ленин – первый среди безбожников гонитель, предтеча антихриста. Как писал Апостол Павел: «Александр-медник много мне сделал зла. Да воздаст ему Господь по делам его!»

Храм наш закрыли. Свои же, местные жители. Кресты спилили. Колокола сбросили с колокольни, разбили кувалдами и увезли на металлолом. Святые иконы вынесли из храма и свалили в сарай. Хорошо еще, что не пожгли, как бывало в других местах.

Жил в нашем селе парень – рыжий, конопатый, словно подсолнух. Федором его звали. Любил он гульбу, хлебом не корми. Выпить водочки, самогона, бражки, первый в очереди стоял. А напившись, охмелев, любил он покуражиться, позадираться, подраться. Ходил часто с синяками, да гонора своего не терял. Как же, первый на селе гармонист. Кого на гулянку пригласить? Федьку рыжего. За девками он тоже любил увиваться. Обманывал простушек. А работу не любил.

При Советской власти он понял, что пришло его время. Вступил он в комсомол, возглавил комитет бедноты. Ходил по селу, людей раскулачивал. В погроме церкви тоже участвовал.

Однажды Федька выпивал со своими дружками. Хмель ударил ему в голову и захотелось ему своих собутыльников чем-то удивить, поразвлечь. И тут дьявол, не иначе, нашептал ему на ушко поганую идейку. Вспомнил он про святые храмовые иконы, которые лежали в сарае.

Он недобро ухмыльнулся. Сузил глаза, блеснувшие злобой. Сильно стукнул по столу, так, что бутылки зазвенели и говорит:

– Слушай меня! В нашей конюшне пол земляной. А в сарае деревяшки лежат, которым попы молились и наши дуры богомольные кланялись. Устроим комсомольский субботник, прямо сейчас. Поможем бедным лошадкам, чтобы копыта не выстужали. Выстелим пол в конюшне поповским добром. Ясно?

Федькина идея пьяницам понравилась. Они засмеялись, зааплодировали, кто-то засвистел, загоготал:

– Ай, да Федя, что удумал! Долго тебя в селе помнить будут.

Вставая из-за стола, выпивая на дорожку, они гурьбой направились творить свое злодейство. Бесы, любители злых дел, незримо сопровождали их.

Лошадей вывели из конюшни, стреножили, чтобы не разбредались далеко, перетаскали иконы из сарая в конюшню и положили на земляной пол святыми ликами вверх. Пока таскали, похохатывали все, пошучивали, рассыпали матерочки. А когда закончили, то загнали лошадей обратно. Они, входя в конюшню, ступая по святым ликам, дико храпели, ржали звонко, словно спрашивая у злодеев: «Что же вы натворили?»

Федька закрыл конюшню на замок, отдал ключ сторожу, сказал:

– Дело сделано! Пойдем ко мне, посидим еще, выпьем.

И они потопали к дому своего вожака. Кто-то из них засвистел, кто-то запел похабную частушку и ломанулся плясать вприсядку.

По селу пролетела весть, бабы шептались возле колодца, рассказывали друг другу, что сотворил рыжий бес Федька и его собутыльники. «Ах, ах, проклятущий! Как же его земля носит?»

Верующие старушки сильно горюнились о том, что сотворил этот сын дьявола. Бессловесные животные топчут иконы, справляют нужду. Горе-то какое!

Вскоре собрались они, кто побойчей, и пришли к Федьке домой. Он сидел за столом, выпивал, закусывал, держа на коленях гармонь, тихо наигрывал и напевал: «Барыня, барыня, барыня-сударыня»…

Увидев старушек, он отставил гармонь в сторону, посмотрел на них мутным взглядом и буркнул:

– Ну, зачем пожаловали, пережитки?

Они, подталкивая друг друга, стали просить:

– Феденька, дорогой, да что же ты сотворил? Зачем пол в конюшне выложил иконами да еще святыми ликами вверх? Или ты нехристь какой? Или души у тебя нет? Хотя бы, переверни иконы ликами вниз, чтобы не топтали их лошади.

Федька сидел, слушал слова бабушек, переводя взгляд с одной на другую, молчал. И вдруг, наливаясь злобой, он визгливо заорал им в лицо:

– Молчать, старые отродья! Я – марксист-ленинец! Религия – это опиум для народа! Бога нет и никогда не было! И души нет. Вранье это все – про Бога и про душу. Теперь я, Федор, для вас царь и бог! Поняли?

Помолчал, подумал, сказал слащаво:

– А если хотите, чтобы я вам помог, то пришлите ко мне вашу красавицу-богомолку – Любку! Пусть она со мной потолкует, а там – посмотрим.

С тем и ушли старушки, печально переглядываясь, слыша за спиной хохот Федькин, наигрыш гармони и слова песни: «Я пойду, пойду, погуляю, белую березу заломаю»…

Жила в селе красивая скромная девушка. Звали ее Любовь. Она всей душой веровала во Христа, ходила в храм Божий. Конечно, страдала, когда началось поругание православных святынь.

Бабушки застали Любу дома, когда пришли к ней. Рассказали ей откровенно про иконы и желание Федьки, попросили:

– Сходи, девонька, поговори с этим антихристом.

Молча выслушала Люба просьбу старушек. Закусила губу, побледнела, слезы навернулись на глаза – она опустила голову. Бабушки сидели молча, смотрели на нее, сопереживая, всхлипывали.

Любовь подняла голову, вытерла слезы, сказала тихо: «Делать нечего. Надо идти», Перекинула толстую косу на грудь, повязала густые волосы платком, помолилась на иконы, попросила: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, Пресвятая Богородица, не оставляйте меня! Поклонилась бабушкам, попросила у всех прощения и благословения, направилась к двери. Старушки за ней затеснились, крестили в спину, просили: «Спаси, Христос! Спаси, Христос!»