Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - [102]

Впрочем, пещеры весьма неоднозначны в плане геохимии, и в отсутствие ответа на вопрос, почему покровные корки датируются так по-разному, возникает подозрение о загрязнении образцов[164].

Независимо от того, будут ли в итоге проверяться датировки иберийских памятников, выводы о неандертальской эстетике, сделанные на их основании, на самом деле могут оказаться не такими уж революционными. Линия, проведенная на стене пещеры, мало отличается от линий разреза на шкурах животных, костях или дереве. А отпечаток руки — явление, несомненно, поразительное, — может и не быть гигантским скачком в развитии когнитивных способностей гоминин, которые, вероятно, уже поняли идею представления через изображение. Следы животных, по сути, это символы, и даже простое выслеживание требует запоминания «идеализированного» образа. А отпечатки ладоней — это те же следы человека, встречающиеся в повседневной жизни, когда руки оказываются в саже или в крови после разделки мяса. Более того, независимые доказательства того, что неандертальцы и в других местах наносили знаки и изображения на стены, есть на одной малоизвестной стоянке во Франции.

В 1846 г., за два года до находки того самого черепа в карьере Форбса, недалеко от городка Ланже под Туром, скорее всего, в результате горных работ под прокладку железной дороги были обнаружены пещеры. Одна из них, известная как Ла-Рош-Котар, к 1913 г. была практически опустошена, но в ходе повторных исследований, начатых в 2008 г., на стенах нашли небольшие участки, окрашенные красным пигментом, а также следы от пальцев на мягких илистых отложениях. Результаты геологических изысканий и архивы раскопок начала XX в. позволяют предположить, что пещера была заполнена до уровня 20–50 см от потолка, после чего примерно 39 000–35 000 лет назад вход в нее был заблокирован. Найденные каменные орудия относились только к среднему палеолиту, а фауна датировалась возрастом 50 000–44 000 лет. Все это свидетельствует о том, что и окрашивание, и проведенные пальцами канавки — работа неандертальцев.

Конечно, этот памятник далек от идеала с точки зрения непосредственного датирования и контекста, но использование красителя не противоречит тому, что мы наблюдаем в других местах. Примечательно, что самое большое пятно расположено на необычном змеевидном кремнистом образовании, выступающем из стены и напоминающем кишки самой скалы. А в одновременном присутствии пигмента и следов пальцев прослеживается связь с другой областью работы неандертальцев с материалами — с нанесением меток.

Метки

Неандертальцы тратили много времени на вырубание, процарапывание и иные способы нанесения меток на различные поверхности. Часто это сопутствовало другой деятельности: вспомните о следах на костях при разделке туш. Но все чаще встречаются случаи, когда смысл был в самом нанесении меток, а иногда неандертальцы помечали даже сами красящие минералы.

Из того же слоя Ле-Босса, в котором были обнаружены принесенные крупные камни, происходит более 80 небольших красновато-оранжевых конкреций. С помощью лабораторных методов XXI в., в том числе единственного в мире ускорителя частиц, специально предназначенного для анализа археологических данных, исследователи доказали, что неандертальцы использовали не местные железосодержащие породы[165], а минералы, добытые на противоположном берегу реки Луэн.

Подходящие источники расположены на расстоянии от 5 до 40 км, при этом отбирались только наиболее чистые конкреции. И самое странное, что среди различных следов износа, включая растирание, скобление и сглаживание, на некоторых из них были прорезаны глубокие параллельные линии. Они отличаются от царапин, возникающих при скоблении с целью получить порошок, и нанесены группами по две — четыре штуки. Все конкреции располагались на расстоянии не более 10 м друг от друга, а некоторые лежали в двух, вероятно, сделанных намеренно небольших углублениях, плотно забитых камнями, фрагментами костей и обгоревшими остатками. Почти идентичные объекты, найденные на стоянках ранних Homo sapiens, интерпретируются как связанные с изображением и, вероятнее всего, с символикой.

На неандертальских памятниках такие вещи встречаются редко, разве что среди кусков марганца в Пеш-де-лʼАзе I, возможно, есть еще один подобный экземпляр. Но метки-бороздки есть на многих других материалах. На корку — известковый наружный слой на исходном сырье для изготовления кремневых орудий — царапины могли быть нанесены и случайно. С другой стороны, линии и углубления на камнях, обнаруженных на некоторых памятниках в Италии, по всей видимости, были сделаны до первого расщепления. Найти объяснение этому сложно, разве что целью было получить белый порошок. Ведь среди красного и черного красителей в Комб-Греналь есть четыре куска мела, также принесенные неандертальцами.

Иначе выглядит небольшая гравировка на галечной корке, обнаруженная на орудии со стоянки Киик-Коба в восточной части Крымских гор. Под микроскопом видно, что 13 приблизительно параллельных линий, вероятно, были сделаны одним и тем же инструментом. Три царапины заметно короче и отличаются от других, что, впрочем, указывает на изменение первоначальной идеи — возможно, они выполнены другим гравировщиком или другим инструментом. Такими царапинами на корке невозможно получить порошок, и, что очень важно, ни одна линия не доходит до кромок поверхности артефакта. Какими бы ни были мотивы, в этом сложно усмотреть нечто иное, чем эстетический проект, выполненный быстро, но требующий сфокусированного внимания.