Родное небо - [3]
С раннего утра до самого вечера - строевая подготовка, тактические занятия, стрельбы. А потом занимались "словесностью" - изучали армейский устав и состав царского семейства, который нас обязывали знать назубок.
Я готов был заниматься строем сколько угодно. По душе пришлась мне четкая, строгая армейская обстановка. С удовлетворением чувствовал, как выпрямляла она меня, "обстругивала", снимала все лишнее, будто заново создавала человека. Армия закалила мой характер и определила всю мою дальнейшую жизнь.
Занятия с нами проводил пожилой усатый моряк из штрафников. Свою первую беседу он начал необычно:
- Сейчас война, значит, вы должны беречь себя, - растягивая слова и как бы приглядываясь к нам, произнес он.
- Как это - "беречь"?!
- Да, беречь, чтобы убивать врага, а не подставлять сдуру голову под его пулю. Стало быть, надо уметь хорошо укрываться на местности, точно стрелять, а главное - неукоснительно держать дисциплину. Без нее вы - сброд, толпа.
Беседы моряка были понятны и убедительны. Он не уставал без конца отрабатывать с нами каждое движение, учил понимать тактическую задачу, гонял нас, как говорится, до седьмого пота, пока не добивался четкого выполнения задания каждым призывником, У меня - правофлангового взвода - дела шли успешно, дали даже обучать группу отстающих новичков.
Подготовка к десанту завершилась для нашей роты четырехдневным переходом примерно на 200 километров через острова Моон (Муху) и Эзель (Сарема) на остров Даго (Хиума). Наступившая зима встретила нас в пути морозами и метелями. Пришлось основательно померзнуть. Ведь одежда солдатская легкая - шинель да ботинки с обмотками. Особенно трудно было идти в метель. В снежном вихре еле видна дорога по льду или каменистым холмам. Чтобы кто-нибудь из нас не заблудился и не отстал, барабанщик отбивал дробь, горнист подавал сигналы. А чуть прояснится погода - начинаем песню. Запевалы у нас были голосистые, заражали удалью. Ни усталости уже не чувствуешь, ни холода, и шаг становится тверже. В тишине зимней дороги задорно звучит боевая солдатская песня. Теперь такие, может быть, только на концерте воинских ансамблей и услышишь.
На острове Даго расселили нас по хатам. Продолжали заниматься строевой подготовкой, несли караульную службу. Наш участок - по берегу. Впервые увидели мы здесь морскую мину, выброшенную на песок. Нам строго-настрого приказали обходить ее подальше. Но одному из нас все же захотелось дотронуться до мины. Взрыв - и погиб паренек. Такой дорогой ценой заплатили мы за знакомство с новым для нас видом оружия.
В июле был проведен смотр собранных на острове участников десанта. Прибывший на смотр генерал неожиданно отдал приказ: молодых ребят, призванных в 1915 году, расписать по судам. Погрузили нас на пароход и отправили в Ревель (Таллин). Там распределили кого на корабль, кого учиться. Я с группой товарищей получил назначение в морскую авиацию. С удовольствием опять надел матросскую робу.
Итак, мы отправляемся в Финляндию - тогда окраину царской России - в Аландские шхеры, на остров Дегербю, строить авиастанцию.
Суровой, дикой показалась мне северная природа. Куда ни глянешь темные дремучие леса - сосна да ель, мшистые гранитные холмы, скудная земля, усыпанная обломками скал - валунами. Отвесной стеной поднимались гранитные утесы над узкими, глубокими заливами, бесчисленными озерами с пустынными каменистыми островками. Красиво, ничего не скажешь. И все же с грустью вспоминал я близкие сердцу родные места, веселые березовые рощи, светлые просторы наших полей.
Все лето 1916 года работали мы на стройке станции - возводили казармы, ангары, мастерские. Когда основные сооружения были готовы, на остров доставили гидросамолеты марки М-5 (морская-5) и М-9. Сейчас мы посмотрели бы на них, как смотрят на древние прялки или сохи, а тогда это было чудо: летающие лодки! Что же за сила в их моторах? До этого я знал только небольшой керосиновый двигатель. Меня очень тянуло к машинам, и механик фабрики, на которой я работал до армии слесарем, уступая моим настойчивым просьбам, милостиво разрешал мне приходить пораньше, чтобы подготовить к работе двигатель, разогреть головку цилиндра. Но в какое сравнение мог идти этот двигатель с мотором самолета?! Очень хотелось поближе познакомиться с его устройством, заглянуть внутрь.
И вот однажды судьба, как говорится, улыбнулась мне. Командир взвода объявил перед строем:
- Кто хочет идти в помощники к бортмеханикам? Нужны четыре человека.
Из строя вместе со мной шагнули вперед двадцать человек.
Начался отбор. Экзаменовали три офицера. Проверяли грамотность - умение читать, писать, знания по арифметике. Предлагали различать по лежавшим на столе брускам, где медь, а где железо. Расспрашивали о работе до армии. Я вошел в комнату, где проходила проверка, последним, почти не надеясь на успех. К этому времени там остался лишь один экзаменатор, другие, видно устав от собеседований, куда-то вышли. Рассказываю офицеру, что умею делать многое, да еще присочиняю, что с моторами (это с керосиновым-то двигателем!) знаком. Наконец, вопрос насчет образования. Ну, думаю, отступать теперь, когда проверка идет как будто благополучно, никак нельзя!
Героическая эпопея в трех томах «Поход Челюскинцев». Книга третья. .
Сборник воспоминаний различных деятелей науки, искусства и культуры с И. В. Сталиным.Издание 1939-го года. Орфография сохранена.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.