Родник - [4]
Мураши озабоченно сновали взад-вперёд, словно они были заняты невесть какими важными делами. Владик и Петя долго смотрели на них.
— Бегут!.. И чего их носит? — сказал Петя, который порой любил полениться.
— Видно, у них тоже свои дела, — сказал Владик.
— Давай посмотрим, что там, внутри, — предложил Петя.
— Давай.
Петя отломал сосновую ветку и принялся ею ворошить муравейник.
Батюшки, какая там поднялась суматоха! Муравьи так и забегали, заметались. Одни мчались с муравьиными яйцами, похожими на зёрнышки риса, другие спешили куда-то с хвоинками и щепочками. Третьи несли песчинки. А Петя всё водил и водил веткой, разламывая песчаные стены муравьиного дома.
Тут из чащи леса выбежала высокая девочка в цветастом сарафане. У неё были толстые русые косы и большие не то голубые, не то серые глаза. В загорелых руках она держала венок из васильков. Она посмотрела на Петю и крикнула:
— Зачем разоряешь?
— А что? — отозвался Петя.
— А то, что не надо разорять. Вот если бы к тебе пришли, твой дом разорили — что бы ты сказал?
Владик оглянулся на девочку:
— А мы их изучаем.
— Скажите, какие учёные! А вы изучайте сверху! А ковырять нечего!
— Что?! — обиделся Петя. — Ты что, заведующая лесом, да? Вот сейчас посадим тебя на муравейник, тогда будешь знать.
Девочка подошла вплотную к Пете, нос к носу, взмахнула венком и сказала:
— Сейчас же отойдите от муравейника! — Она притопнула ногой.
Владик смутился. Эта девчонка вела себя как хозяйка. Можно было подумать, что именно ей принадлежат и муравейник, и лес, и небо, и вон то круглое облако над лесом.
— Ну, ты, полегче… — сказал Петя отступая.
Тут в чаще раздались голоса:
— Тата! Тата, ау!
Девочка звонко отозвалась:
— Ау! Иду!
Она вдруг надела Пете на голову венок, повернулась и побежала. На бегу она крикнула:
— Ничего тут в лесу не разоряйте! Слышите, муравьеды! — и скрылась за деревьями.
Петя бросил ей вдогонку венок:
— Тебя не спросим! Муравьи не твои!
Владик засмеялся. Но изучать Муравьёв ему больше не хотелось. Приятели вернулись в лагерь.
А вечером, уже после отбоя, Петя вдруг вспомнил про девчонку в цветастом сарафане и сказал:
— Давай, Владька, поймаем её когда-нибудь в лесу и оттаскаем за косы.
— Не стоит, — сказал Владик. — Скоро конец лагеря, и всё равно её больше не увидим.
Но Владик ошибся. Не прошло и месяца, как ему довелось снова встретиться с этой девочкой. Это было уже в Москве, осенью, когда начались занятия. Дело вышло так.
После школы Владик с Петей завернули однажды в Детский парк проведать свои деревца. Денёк выдался ясный, солнечный. Осенью бывает так, что природа словно одумается и после дождей и слякоти подарит людям и растениям напоследок ещё немного тепла и света.
Парк был теперь раскрашен в жёлтые, красные, оранжевые тона. Там пламенел клён, там стояла вся в жёлтом раскидистая липа, там трепетали двухцветные листочки — с лица лимонные, с изнанки серебристые, словно на шёлковой подкладке.
Друзья, в пальто нараспашку, шли по аллейке, загребая ногами сухие листья. Владик шагал чуть впереди, потому что ноги у него подлинней. Через плечо у него на ремне висела сумка с книгами. Кепку он сбил на затылок и щурил на холодное солнце и без того узкие тёмные глаза.
А Петя шагал за ним вперевалочку и размахивал огромным портфелем, в который, кажется, можно не то что книги, а целую классную доску засунуть.
Разговор шёл о школьных делах.
— А вдруг Елена Ивановна не поправится? — говорил Владик. — Кто же нам тогда табеля заполнит?
Елена Ивановна была классным руководителем пятого «Б». Недавно она заболела и вовсе перестала приходить в школу. Говорили, что у неё с ногами что-то серьёзное.
— А зачем табеля? — отвечал Петя. — Пускай не заполняют. Ещё лучше! Мои двойки в журнале останутся. А то их ещё домой носить, маме показывать… А она знаешь как сердится!
Он ни с того ни с сего хлопнул Владика портфелем по спине:
— А без классного руководителя, Владька, даже гораздо лучше. Замечательно!
Владик задумался. Без классного руководителя верно как будто лучше. Никто не ругает, никто не отчитывает — полная свобода.
Но, с другой стороны, нет, всё-таки без классного руководителя хуже. Класс словно осиротел. Некому повести ребят в кино, в театр, а сейчас вон даже некому табеля заполнить.
— А как ты считаешь, Петух, кто будет классным, по-твоему?
Петя почесал под кепкой затылок. Вопрос был серьёзный. В школе только три педагога не были заняты классным руководством: завуч Анна Арсентьевна, молоденькая, только что пришедшая в школу учительница географии Кира Петровна и тихий, рассеянный учитель рисования Абросим Кузьмич, которого ребята иногда в шутку называли между собой «Забросим Кузьмич».
— Нет, Анна Арсентьевна не возьмётся, — рассуждал Петя, — ей некогда… А вот если разве Кира Петровна… Нет, пожалуй. Она ещё очень молоденькая. Ей будет трудно с нами справиться…
— Тогда, выходит, что же? — сказал Владик. — Выходит, Абросим Кузьмич…
— Ага! Ох, при нём будет здорово! При нём хоть на голове ходи! Он добрый!
Петя бросил портфель, нагнулся, упёрся руками в сырой песок (накануне шёл дождь) и ловко вскинул ноги в чёрных начищенных ботинках. Пальто упало на его круглое, сразу побагровевшее лицо. С минуту он постоял на руках и на голове, подрыгивая ногами.
