Родная земля - [91]

И тут произошло неожиданное. Эмиров, стоящий рядом, вдруг отпрянул, выхватил пистолет и, размахивая им, кинулся бежать, Нурли бросился ему под ноги. Раздался выстрел, окрик Юрина: — "Бросай оружие!" — и снова выстрел.

Когда Эмирова обезоружили и скрутили, все увидели, что у Юрина из-под ладони, которой он зажал плечо, сочится кровь. Бойцы окружили его, стараясь помочь, но он сказал, отстраняясь:

— Комсомольского секретаря посмотрите.

Нурли лежал на земле, подложив под себя руки.

Глава сорок девятая Наташа

Уже наступила ночь, когда Наташа собралась за водой.

Геологи раскинули лагерь почти в километре от колодца, потому что баи встречали их неприветливо, а порой и открыто враждебно. В последнее время у Кровавого колодца останавливалась отара за отарой, стоял шум и гвалт, земля вокруг превратилась в сплошное месиво, замешанное тысячами копыт.

Вообще-то вода в лагере была, но Наташа узнала, что на колодец вечером приехал Бердыли, и несмотря на поздний час пошла, чтобы встретиться с ним.

Светила луна, пески отливали серебром.

Девушка шла по еле приметной тропинке между барханами и улыбалась, представляя, как обрадуется Юрин их встрече. Вдруг впереди послышались резкие крики, потом знойный воздух резануло выстрелом. Наташа испуганно замерла, прислушиваясь, потом побежала вверх по склону, увязая в песке и задыхаясь от волнения и крутизны. На вершине бархана она упала под куст селина, сдернула яркую косынку и выглянула.

У колодца творилось что-то странное. В свете нескольких костров Наташа увидела связанного Мердана с тряпкой во рту, лежащего на песке, а чуть поодаль — мертвого Бердыли с застывшим лицом. Какие-то люди размахивали винтовками, кричали что-то угрожающее чабанам, и те, испуганно пригибаясь и оглядываясь, заворачивали отару, а овцы, наверное, еще не напились и тянулись к колодцу, громко блеяли, не понимая, что хотят от них люди.

Наташа оцепенело смотрела на все это, не в силах что-либо предпринять. Она видела, что друзья ее в беде, но понимала свою беспомощность и готова была заплакать от отчаянья.

"Что же делать, что же делать?" — гулко выстукивало сердце.

Медлить больше было нельзя. Она сорвалась с места и стремглав, не чувствуя под собой ног побежала обратно. Под кустом черкеза осталось забытое брезентовое ведро.

Она падала, вскакивала и снова бежала, боясь оглянуться, и в ушах ее стояли крики вооруженных людей, тревожное блеянье овец, а перед глазами плыло белое бескровное лицо Бердыли, глядящее в небо мертвыми глазами… Фотоаппарат и полевая сумка, с которыми Наташа не расставалась, мешали бежать, она хотела сбросить их, но тут же забыла о своем намерении.

От палатки с ружьем в руках бежал ей навстречу отец. Увидев его, Наташа почувствовала вдруг бессилие и в изнеможении опустилась на землю, протягивая руки и бормоча что-то невнятное.

Макаров дрожащими руками поднял дочь и, жадно ловя ее взгляд и чувствуя, как отяжелел, высох вдруг язык, стал расспрашивать ее, а она все бормотала непонятное и никла к отцу, ища защиты. Наконец, переборов потрясение, Наташа проговорила:

— Там… у колодца… бандиты убили председателя колхоза… Скорей, папа!

Они побежали к палатке, где была рация, и Макаров, услыхав позади глухой топот копыт, сказал дочери:

— Передай в эфир, Юрину. Я задержу их.

Наташа хотела обнять его, но он оттолкнул ее, поняв ее порыв как проявление слабости, крикнул:

— Скорее! — и залег за холмиком, щелкнув затвором.

Он уже не оглядывался, а смотрел только вперед, туда, где освещенные луной скакали люди в больших меховых шапках.

Он выстрелил наугад, для острастки, и сейчас же дико закричали всадники, рассыпаясь цепью и стреляя на ходу.

Из палатки выбежала Наташа.

— Я не могу, папа! Рация не включается!

Макаров чертыхнулся, по-молодому вскочил, отдал ей винтовку.

— Стреляй! Да ложись, экая ты…

Топот, крики и пальба были уже совсем рядом, когда Макаров заработал ключом. Он прислушивался к доносившимся снаружи звукам и не слышал близкого, Наташиного, выстрела. "Ну, что же она, почему не стреляет? Может быть…"

В это время в палатку ворвались бандиты. Макаров сунул руку в карман, хотел достать наган, но прямо перед глазами вспыхнула молния. Падая, он успел подумать о том, что Наташа так ни разу и не выстрелила…

…Наташа очнулась на земле. Голову ломило, она ощупала ее — раны не было, значит, контузило, поэтому и потеряла сознание. Винтовка лежала рядом. Наташа взяла ее, приподнялась, огляделась. Неподалеку догорал большой костер, желтые и голубые язычки пламени вспыхивали и гасли, затухая. Стояла удивительная тишина, только звон в ушах не позволял оценить ее бесконечность, — или, может быть, оглохла она?..

Наташа стала подниматься и успокоено услышала, как шуршит песок под локтями, как брякнул фотоаппарат о винтовку, — значит, с ушами в порядке.

Странное тупое безразличие овладело ею. Она встала, отряхнула платье, закинула винтовку за плечо, долго думала, что же делать дальше. Лагерь больше не существовал, отец исчез, наверное, убит бандитами, ее они вероятнее всего не заметили в темноте и, сделав свое черное дело, скрылись… Одна среди песков… Надо идти. Но куда?..