Родная земля - [45]

— Запомнила, запомнила, — тоже засмеялась она. — Не такой уж вы незаметный. Вы же боролись, еще приз получили, платок.

Она обернулась к Чары, как бы приглашая и его принять участие в веселье. Но тот хмуро возился у костра и даже как будто не слышал их разговора.

На самом деле слово "платок" снова всколыхнуло его остывшее было чувство. Значит, верно говорил Ниязкули, был приз, был платок. У, змееныш! В поселке волочился за замужними женщинами, а здесь будто с неба свалилась к нему эта русская девчонка, и он уже кружит ей голову разговорами… Выходит, все правда. Никакой он не тихоня, а самый настоящий потаскун.

Так думал Чары, ковыряя палкой угли в костре. И прежняя лютая злоба против недавнего друга поднялась в нем. Как только земля носит такого подлеца, распалял он себя, почему не покарает его аллах, почему не заплескается море там, где он стоит, чтобы поглотить этого злыдня? А может быть… Ну, конечно, это ему, Чары, вверяет судьба жизнь Керима. Что ж, он выполнит свой долг!..

— Я очищу воздух от его смрада, — прошептал он, как клятву.

Ночные переживания сморили всех. Наташу уложили в шалаше. Чары устроился у костра. Керим прилег под боком у настрадавшегося верблюда, стал гладить его, шептать ласковые слова, улыбаясь в темноте, не понимая, чему радуется.

Затихла ночная степь. Запоздалый серп месяца поднялся над горизонтом, повис, как серьга. Сорвалась и покатилась по небу падучая звезда, — стынущий след ее таял медленно, как след камчи на спине верблюда.

Керим уснул. А Чары, размышляя о случившемся, вдруг снова разволновался, совсем потерял покой. Понимая, что теперь не уснуть, он сел, привычно поджав ноги, стал ворошить тлеющие головешки в костре. Время от времени он поглядывал на мерно посапывающего Керима, и злоба к нему с новой силой прихлынула к сердцу. У Чары не было сомнений, что Керим только притворяется скромным, а на самом деле он отъявленный бабник, каких мало на земле. Паршивый кобель! Стоит ему увидеть женщину, как он теряет голову и готов на любую подлость. Конечно, это так. Вот и с этой русской… Как смотрел на нее Керим! Настоящий обольститель. Да и понятно. Здесь, в центре Каракумов, женщину встретишь редко, а Керим парень молодой, здоровый… Конечно, утром он оставит его, Чары, с отарой, а сам напросится проводить доктора. Уведет ее в пески, а там…

Ну, нет, скрипнул зубами Чары, я тебе, подлецу… Хватит. Вчера с моей Айсолтан, сегодня с этой, завтра до Зибы доберется. Недаром же говорят в народе, что метит он в зятья к Атанияз-баю.

Так и не уснул Чары до самого рассвета. Только предутренний холодок немного успокоил его, и он забылся коротким тревожным сном.

Утром Наташа поднялась раньше всех, раздула потухший было костер, поставила кипятить чай, на скорую руку зашила рубаху Керима, выстирала и пристроила сушить у огня.

Керим с благодарностью посмотрел на нее и она зарделась, поймав его взгляд, отвернулась смущенно.

Солнце еще не поднялось, когда они напились чаю и собрались в путь.

— Ты проводи доктора, сказал Керим чолуку, — а я погоню отару. У Хауз-Хана обожду тебя.

Чары вздрогнул от неожиданности, но промолчал, даже не взглянув на него.

— Ну, что ж, сестренка, — повернулся Керим к Наташе, — до свиданья. Бог даст, свидимся еще.

Он пошел к отаре, поднял ее и погнал на юг. Собаки, оправившись от ночного страха, бегали вокруг с громким лаем.

Глухой шум сотен копыт медленно удалялся.

Глядя вслед Кериму, Наташа вдруг с удивлением почувствовала, что ей жаль расставаться с этим застенчивым немногословным парнем. Чем приворожил он ее?..

Скоро и молчаливый Чары распростится с ней, уйдет догонять свою отару. Повседневные заботы захлестнут их, и не вспомнят они о короткой встрече с доктором Наташей. Разве только зайдет в кругу чабанов разговор о повадках барса, — тогда расскажут они, как верблюд победил страшного зверя, и мимоходом назовут ее имя. А то и не назовут, кто она им…

Высокая, статная фигура чабана еще виднелась вдали. Он назвал ее сестренкой, чудак. Хороший парень этот Керим, простой, душевный и по-своему гордый. Кто знает, может и впрямь доведется свидится…

С неожиданно ворохнувшейся тоской она вспомнила разговор в кабинете Юрина. Знает ли Керим, куда гонит овец? Наверное, нет. И сказать нельзя, не время еще. Как же отвести беду от ничего не ведающих людей?..

— Пошли, что ли, — сказал Чары.

И первый, не дожидаясь ответа, зашагал по склону бархана, ведя на поводу белого верблюда с ободранным, подсохшим уже боком.

Наташа еще раз с тяжелым сердцем оглянулась на уходящую отару, за которой стлалась по степи серая дымка поднятой копытами пыли, задержала взгляд на крохотной фигуре чабана и, удержав вздох, понуро побрела за Чары.

Глава двадцатая Богатство Атанияз-бая

Июльское солнце раскалило пустыню. В юрте еще куда ни шло, но наружу лучше не выглядывать. Воздух обжигал лицо, как будто Бахрам заглядывал в пылающую печку. Сердцу было тесно в груди, оно колотилось глухо, больно отдаваясь в висках. "Как в аду, — злился Бахрам, вспомнив слова из Корана: — "Грешники будут там среди знойного самума и кипящей воды, в тени от черного дыма: не будет им ни прохлады, ни отрады". Он не привык к такой жаре, но, выдавая себя за туркмена, не должен был подавать вида.