Родная земля - [19]
— Агалар, — сказал Бахрам. — Скоро рассвет, пора расходиться. Мне кажется, что мы договорились, поняли друг друга. Теперь задело. Вы не скрывали от меня своих мыслей, и я хочу сказать о себе, чтобы не было кривотолков. Я богат, у меня есть все, чтобы спокойно, ни в чем не нуждаясь жить до конца дней своих. Не нажива повела меня сюда, а забота о своих братьях. И я сделаю все, чтобы помочь вам.
— Мы пойдем за тобой, Бахрам-хан, — кланяясь, сказал Атанияз, — потому что верим тебе.
— Сам аллах послал тебя, чтобы выручить нас из беды, — пропел Абдул-ишак.
— Иншалла! — проговорили все хором, удовлетворенно проводя ладонями по лицам и бородам.
Когда расходились, стал накрапывать дождь. «Хороший травостой будет, — по-хозяйски подумал каждый, — овцы быстро нагуляют жир после зимы».
Застоявшиеся кони с места в карьер понесли домой своих хозяев, только ошметки влажной земли полетели из-под копыт.
Глава восьмая
Батыр и Мердан
«Бездомный сирота, ему нищим быть», — сказал в ту ночь, захлебываясь злобой, Нукер-баи о Батыре. И впрямь быть бы Батыру нищим, скитаться по чужим людям, сполна изведав горькую долю безродного батрака. И умер бы он в степи, несчастный, всеми забытый, никому не нужный. Разве только Мердану, братишке…
Батыр совсем не помнил отца, а лицо матери с годами расплывалось в памяти. Только глаза ее хранила память — печальные и добрые. И когда вспоминались они, сердце сжималось от жалости к себе.
А у Мердана и этого не было: мать умерла от родов, когда он появился на свет и впервые закричал пронзительно в руках чужой сердобольной женщины. Мальчика взял на воспитание дядя.
Едва Батыр подрос, дядя отдал его в подручные к зажиточному хозяину — да и забыл о нем, у самого забот было невпроворот, свои дети росли, мал мала меньше. А Мердана оставил — куда его, крохотного? Потом привыкли к нему, словно бы свой стал. Так и остался. Поэтому и добрее, ласковее был, чем старший брат, — семья есть семья, хоть и не родная.
А Батыр ожесточился, возненавидел хозяина и всех его толстомордых родичей, рано научился думать о себе сам. Умел он постоять за себя, — хоть и ходил порой в синяках.
Был у него закадычный друг, Меред, тоже — ни гроша за душой, но тихий нравом, молчаливый. Любил он сидеть вечерами на гребне бархана, смотреть на большие яркие звезды, думать, О чем? Батыр не знал, да, по правде, и не старался узнать, — пусть себе сидит, у него, у Батыра, свои дела. Но парень этот был близок ему и он защищал его, если Мереда пытался кто-нибудь обидеть, — с тяжелыми кулаками Батыра уже познакомился кое-кто в поселке, поэтому обидчиков вскоре не стало.
У Мереда была больная мать, и он мечтал скопить немного денег — если худо будет, пригодятся. Когда потребовался баю чолук, Меред напросился и уехал в пески. С тех пор редко виделись друзья, — пустыня велика, и пути чабанов редко сходятся.
Однажды Мереду сообщили, что матери стало хуже. Он пришел к хозяину, объяснил в чем дело, попросил выплатить ему заработанное. Каракоч повздыхал, посетовал на то, что дела идут плохо, но в конце концов выплатил чолуку сполна. И Меред, закинув мешок с пожитками за плечи, зашагал в село напрямик через пески.
В тот день Батыр тоже шел со своего коша в поселок. Устал, решил отдохнуть. Собрал хворосту, стал кипятить чай в закопченном узком чайнике. И вдруг совсем рядом, за холмом прогремел выстрел. Батыр вскочил, прислушался. Над степью стояла прежняя тишина. Он взбежал на гребень холма и увидел Мереда, лежащего вниз лицом — там, где разметались на песке его волосы, расплывалось темное пятно. Чуть поодаль стоял с охотничьим ружьем бай Каракоч. Он увидел Батыра и вздрогнул, побелели его обычно красные щеки.
Батыр стал медленно спускаться вниз, не сводя с убийцы глаз. Он еще не понимал, что сделает — неведомая сила толкала его навстречу баю, и он шел, хотя знал, что не справиться ему, безоружному, с этим гадом. И Каракоч поднял ружье. Выстрел звучал только раз, значит, во втором стволе был еще патрон. И все-таки Батыр продолжал идти, на что-то надеялся, может быть, на случай. А, может, вела его слепящая бездумная ярость, которую ничем не остановить, разве только пулей.
Два темных отверстия смотрели ему в глаза, и одно обещало верную смерть.
Его спас случай.
— Хык-хык! — послышалось поблизости, и в седловину, где стояли один против другого на все готовые Батыр и Каракоч, выехал на сером ишачке старик в рыжей папахе. Ишачок, подгоняемый палкой, мелко семенил, а следом на веревке, привязанной к седлу, неслышно ступая, как привидения, брели унылые верблюды с висящей клочьями, шерстью на боках.
Каракоч опустил ружье. Батыру прыгнуть бы на него, ударить изо всей силы, чтобы не встал, а он застыл, зачарованно глядя на приближающийся караван и еще не веря, что все обернулось хорошо. И он не сразу понял, что означает истеричный крик Каракоча:
— Эй, люди! Помогите! Он убил чабана, который защищал байский скот!
Обгоняя караван, метнулись к ним всадники.
Батыра окружили. Он почувствовал на лице горячее дыхание лошадей, теснивших его, увидел озверелые, налитые кровью глаза людей, свесившихся с седел. Чья-то сильная рука схватила его за халат…
Пятеро мужчин и две женщины становятся жертвами кораблекрушения и оказываются на необитаемом острове, населенном слепыми птицами и гигантскими ящерицами. Лишенные воды, еды и надежды на спасение герои вынуждены противостоять не только приближающейся смерти, но и собственному прошлому, от которого они пытались сбежать и которое теперь преследует их в снах и галлюцинациях, почти неотличимых от реальности. Прослеживая путь, который каждый из них выберет перед лицом смерти, освещая самые темные уголки их душ, Стиг Дагерман (1923–1954) исследует природу чувства вины, страха и одиночества.
Книгу «Дорога сворачивает к нам» написал известный литовский писатель Миколас Слуцкис. Читателям знакомы многие книги этого автора. Для детей на русском языке были изданы его сборники рассказов: «Адомелис-часовой», «Аисты», «Великая борозда», «Маленький почтальон», «Как разбилось солнце». Большой отклик среди юных читателей получила повесть «Добрый дом», которая издавалась на русском языке три раза. Героиня новой повести М. Слуцкиса «Дорога сворачивает к нам» Мари́те живет в глухой деревушке, затерявшейся среди лесов и болот, вдали от большой дороги.
Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.
Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.
Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.