Родная кровь - [43]

Несмотря на все их заверения и сообщение от Билли «Держитесь, вы великолепно со всем справляетесь», прошло еще несколько часов, прежде чем я устала подпрыгивать от любого звука.

До вечера четверга Джон не звонил, и я уж было понадеялась, что он исчез навсегда. И все же мне казалось, что все только начинается.

Вчера я отвезла Элли в школу и, вернувшись домой, выпустила Олешку во двор. Чтобы сбросить напряжение, я решила поработать в мастерской и так увлеклась восстановлением столика из вишни, что и не заметила, как прошло часа два. Только тогда я вспомнила, что Олешка еще во дворе. Я решила, что он сидит у двери, стекло которой уже покрылось отпечатками его мокрого носа, но пса там не оказалось. Выглянув во двор, я свистнула. Никакой реакции.

– Олешка?

Он так и не подбежал ко мне. Я вышла во двор. Неужели малыш опять застрял в поленнице? Но его не было и там. Может, роется в мусоре? Я обошла дом. Собаки нигде не было. Когда я подошла к воротам, оказалось, что калитка открыта.

Выбежав на улицу, я во все горло завопила:

– Олешка!

Где-то залаял пес, и я задержала дыхание. Лай повторился. Но, похоже, лаяла какая-то большая собака. Я побежала по улице. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет здесь!» Но Олешки и тут не было. К соседям он тоже не забегал.

Вот почему вчера мне пришлось отменить прием. Позвонив вам, я весь вечер провела на телефоне – звонила в приюты для собак, в службу защиты животных, в ветеринарную службу. Но никто ничего не знал о моей собаке. В полуистерическом состоянии я позвонила Эвану и принялась кричать, обвиняя его в том, что он не закрыл калитку.

– Сара, успокойся. Подожди! – повторял он.

Наконец я замолчала, и Эван сказал, что совершенно уверен в том, что закрыл калитку.

Я тут же перезвонила Билли. Я не сомневалась, что Джон забрал Олешку, чтобы отомстить мне за ложь. Рейнолдс связался с патрульными, которые приглядывают за моим домом, и те сказали, что не видели никого подозрительного, но Билли все равно пришел ко мне и все осмотрел. Впрочем, это ничего не дало. Калитку тяжело открыть с улицы, но при должном росте это возможно. Закончив осмотр, Рейнолдс заставил меня сесть в кухне, и мы вместе составили список дел: кому нужно позвонить, где развесить объявления, на каких сайтах разместить заметку о пропаже собаки. Вначале я возмущалась – мне казалось, что мы теряем время, но Билли сказал, что это более эффективно, чем «бегать по округе, словно курица с отрубленной головой». В итоге я сдалась, взяла записную книжку и составила список. Постепенно я начала успокаиваться.

Рейнолдс предложил мне позвонить Джону, чтобы проверить, на острове ли он. Мы не знали, будет ли он пользоваться тем же номером, но решили попробовать. Механический голос сообщил мне, что «абонент находится вне зоны действия сети». Билли сказал, что если Джон забрал Олешку, то скоро позвонит. Когда Рейнолдс уехал в полицейский участок, я позвонила Лорен. Сестра тут же примчалась ко мне, мы распечатали объявления и развесили их повсюду. Но никто так и не позвонил. Когда пришло время забирать Элли из школы, я не знала, что ей сказать. Я стараюсь не лгать дочери, но когда мы в прошлый раз потеряли Олешку – он убежал от нас в парке, – она впала в истерику и укусила Эвана за руку, когда тот попытался остановить ее. Я надеялась, что мы найдем Олешку до того, как мне придется сказать ей правду. Если он не вернется… Об этом даже и думать нельзя. Не знаю, поступила ли я правильно – я никогда не знаю, поступаю ли я правильно, – но я сказала Элли, что Олешке нужно пройти обследование у ветеринара и поэтому он заночует в клинике. Элли хотела проведать его, но я ее отговорила и весь вечер развлекала мультиками и играми.

Когда Элли уснула, я еще пару часов сидела в спальне, думая о том, где сейчас Олешка, кто забрал его и почему.

Сеанс девятый

Сегодня на меня навалилась депрессия, но я надеюсь, что разговор с вами мне поможет. Кроме Эвана и Билли вы единственный человек, с которым я могу поговорить о том, что происходит. Сегодня я все утро провела в ожидании сеанса. Надо признать, я никогда не умела ждать.

Я постоянно просматриваю веб-сайты о Джоне с фотографиями его жертв, думаю о том, как бы сложилась жизнь этих девушек, кем бы они стали. Я запоминаю мелкие детали: например, на одной девушке было ожерелье из ракушек, которое так и не нашли. Интересно, оно еще у Джона? Ее парню, которому Джон выстрелил в затылок, на выпускной подарили мопед. Тот парень любил ремонтировать старые машины. У его отца в гараже до сих пор стоит автомобиль, который его сын чинил перед исчезновением. Отец отказывается продавать ту машину, она так и стоит в гараже, а все инструменты разложены так, как тот парень их оставил.

Я плакала, читая статью о сломанном автомобиле. О сломанной жизни. Я думала о том, как семьи воспринимали известие о смерти близких, и представляла, что будет, если что-то ужасное случится с Эваном или Элли. Уверена, такое известие убило бы меня. И как родители жертв встают по утрам? Как они могут жить с этим?

Куда бы я ни пошла, всюду мне видится смерть. Наверное, это из-за того, что я все время читаю книги и статьи в Интернете о серийных убийцах. Больше всего меня пугает то, насколько быстро все произошло. И я имею в виду не только жертвы Джона, но и всех тех людей, которых убили маньяки. Эти люди просто жили: спали, ехали в автомобиле, гуляли в парке, остановились, чтобы помочь незнакомцу. А потом их жизнь обрывалась. Но так бывало не всегда. Некоторые жертвы проживали еще несколько дней в аду. Что творили эти маньяки… Я все время думаю о последних мгновениях жизни их жертв. Сколько страха, сколько боли…