Родиться Царём - [18]

— Иди на хрен пернатая порода, а то и тебе сейчас накостыляю, — пригрозил Черныш.

— На хрен, наверное, тебе придётся идти, а я пойду свидетелем к следователю. Если дядя Митя снимет побои и подаст на тебя в суд, то три года тебе по 206 части обеспечено. А там тебе не сладко придётся, колбаску с мясом не увидишь, даже когда тебе в посылках эти вкусняшки будут присылать. Блатные всё отберу. А самое мерзкое на зоне, — это моральное унижение и от блатных и от надзирателей.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросил Черныш.

— А я в армии в Мурманской области заключённых охранял два года. Насмотрелся там всякого. Ты лучше иди, помирись с ним пока не поздно и прости ему долг. А то не ровен час, у него жилка мужская лопнет и он пойдёт с побоями к прокурору.

Слова Олега возымели на Черныша положительное действие. Вина оставалось ещё много. Через десять минут Митька и Черныш в обнимку за столом, продолжали попойку и исполняли дуэтом песню «Ой ты рожь».

К Олегу в это время подошла, отделочница Галина.

— Что они не поделили, опять за картами подрались? — спросила она.

Олег вопросительно взглянул на неё:

— Они, что часто дерутся по этому поводу?

— Вначале ругаются, на чём свет стоит, — объяснила Галина. — А потом как психи дерутся.

— Выходит, я у них сегодня вызвал особую причину к драке. Я обыграл их на тысяча двести рублей. Теперь им придётся до следующей получки впроголодь жить.

— Ничего себе? — обхватила она лицо руками и покачала головой. — Так им и надо крохоборам. Может, больше в карты играть не будут. А насчёт голода не переживай, у них у всех жены работают на мясокомбинате, не дадут им голодной смертью умереть.

— Оттуда ещё вынести надо это мясо, а это не так просто сделать, — сказал Олег.

— Там через проходную никто никогда не выносит. Они воруют другим методом. В конце смены прячут на территории свёртки, а мужья или сыновья после залазают через забор и забирают колбасу с мясом. А мы у них по бросовой цене покупаем все мясопродукты, — доложила Галина.

Она посмотрела на часы и сказала.

— Пора идти умываться и переодеваться, скоро автобус придёт за нами.

В автобус Черныша и Ломоносова затягивали волоком. Самостоятельно они передвигаться не могли.

****

На следующее утро на хоз. дворе Ломоносов с перевязанной головой и фиксированной рукой подал заявление начальнику управления. Тот не глядя, положил его в папку, устно дав согласие на отгул. В автобусе кроме Олега из кровельщиков никого не было.

«Наверное, с рубероидом приедут» — подумал он. Но когда Дорогой подошёл к бытовке, то застал, там Косарева и Модеста. Они уже были одеты в спецодежду. Олег не стал выражать своего удивления, по поводу их скорого прибытия на объект, а только спросил у Косарева:

— Я Мите на пятницу писал заявление, он ничего не перепутал?

— Нет, они с Чернышом поехали за рубероидом. Мы завтра должны закончить крышу школы и поедем на новый объект к основной бригаде. Вон тебе передали кулёк с мясом и колбасой. А ты сейчас начинай топить котёл, а мы с Модестом пойдём стяжку загрунтуем. Если получится, сегодня закончим. А завтра можно отдохнуть. Переезжать будем в понедельник

Не переодеваясь, Олег пошёл к котлу, но, порывшись в карманах, обнаружил, что у него кончились спички. Он вернулся назад, подходя к бытовке, услышал интересный диалог Косарева и Кашина:

— На месте бы Митьки и Черныша, я бы этому Грачу мышьяку подложил в колбасу или мясо. Пускай зеленеет. — Это был голос Косарева. — Может, прав был «судья», что этот комсомолец вовсе не комсомолец, а самый настоящий карточный шулер. Ты слышал, как он вчера рассказывал, что служил в тюрьме два года?

— Слышал, — безразлично бросил Кашин, — я в пятидесятых годах сидел, так что я тоже карточный шулер? Что из этого, что он служил?

— Как что из этого? — раздался удивлённый голос Косарева. — Там у тюремщиков и научился играть. А перед нами сухарём прикинулся. Черныш хочет натравить на него своего сына и племянника. Ну, поколотят они его, а толку, что. Денег то нет. Вот если бы они отобрали у Грача деньги, другое дело.

— И вам отдали, — засмеялся Кашин. — Василий, думать даже грешно про это, — возразил Кашин, — не надо никого травить и бить. Я сегодня утром завтракал и подумал, — пускай по мне он хоть кто будет, шулер или комсомолец. Но виноваты мы сами во всём. Втянули его в игру, теперь нечего пенять. И за рубероид он нас вовремя прижал. С этого месяца мы на хозрасчёте. Митька неверно нам сказал. Поэтому они с Чернышом сегодня и поехали в ПМК к своим знакомым за рубероидом. Мне лично Грачёв плохого ничего не сделал. Пускай работает. Вы просто смотрите на него, как на чужака вот и взъелись в парня. А он молодой, ему семью надо создавать и квартиру получать. Тем более у него родни здесь нет.

— Какой ты жалостный стал Модест. Смотри только не заплачь? — сказал Косарев, — я бы его, так — же отходил лопатой, как Черныш Митьку вчера, но сейчас не могу, пока здоровье себе не поправлю его рецептом.

— Что за рецепт? — поинтересовался Кашин.

— Никому не расскажу. Сам вначале испробую, — покосился Косарев на дверь. — Поможет, будете у меня покупать это лекарство. Завтра после работы поеду к своим старикам за мёдом. Грач для себя тоже заказал трёхлитровую банку, вот я ему привезу, — и он показал Кашину большую дулю.