Родиться Царём - [16]

Митька Лопатин.

— Готово, — сказал Олег, протягивая заявление Митьке.

Тот бережно принял из рук Олега лист и, полюбовавшись им, осветил каллиграфию всему звену:

— Смотрите лопухи, как красиво писать надо, — поднял он вверх заявление, — а мы ликбез в своё время не постигали, ни писать, ни читать не умеем. Одним словом темнота.

Он взял авторучку и нарисовал большую звезду внизу бумаги. Олег от недоумения выпучил глаза:

— Ты чего мои труды портишь? — возмутился он, наблюдая за Митькой.

— Успокойся Грач, — хитро улыбнулся тот. — Зотов только эту подпись от меня признаёт. У нас у всех вместо подписей свои каракули. Один Косарев у нас умный. Ему дочка и заявление пишет и подписывается за него.

— Он бережно свернул заявление и положил в карман чистой рубашки.

— Опять не понял, — изумился Олег, — а в ведомости на зарплату, ты тоже звезду ставишь?

— Не забивай ты себе голову, — внёс ясность Кашин. — Подписи у нас хоть и корявые, но отработанные. Это Митька звезду всегда рисует в заявлении. Напоминает Зотову, что пора его выдвигать на Героя Социалистического Труда. А автограф он поставит над своей фамилией дома, чтобы ему никто не мешал.

— Я могу и здесь расписаться, — извлёк Митька заявление из рубашки.

Внимательно всматриваясь в лист бумаги, и с трудом найдя свою фамилию, он начеркал напротив два непонятных иероглифа и только после этого положил заявление на старое место.

— Ну что раздаём? — спросил Черныш.

— Поехали, — поддержали его все.

— На тебя Грачёв раздавать? — спросил Митька.

— Я лучше пока посмотрю, как у вас игра сложится, — отказался Олег.

— Нечего смотреть, играть, так играть? — недовольно буркнул Митька.

— Тогда раздавайте, — с неохотой согласился Олег.

Игра шла с переменным успехом. Олег дал выиграть Чернышу и Митьке, чем приподнял им дух победы. Через час Косарев и Кашин сидели уже без денег. Их деньги оказались, у двух бригадников. Олег оставался пока при своих деньгах.

Митька и Черныш сидели, чрезмерно веселясь, что перед каждым образовалась куча выигранных денег. А Косарев и Кашин с понурыми лицами остались за бортом азартной и богатой деньгами игры.

Олег лукаво взглянул на этих бедолаг и невзначай напомнил им: — Вы мужики сходите, поищите на нашей территории мои сто рублей? Найдёте, ваши будут. На них можно запросто отыграться и выиграть.

— Погодите никуда не ходите? — остановил их Митька, — вот вам тридцать рублей, возьмите десять бутылок вина и закуски. Я чувствую сегодня мой день, карта идёт карамельная, и ты Черныш отстегни, с выигрыша червонец.

Черныш двумя пальцами извлёк из кучи десять рублей и небрежно бросил их мужикам.

— Зря вы дядя Митя кидаетесь деньгами, когда игра не окончена, — со знанием дела сказал Олег, — я вчера в журнале Наука и жизнь читал немного про карты. Хотел вам принести ознакомится, но вспомнил, что вы читать не умеете, и не стал брать. Так вот там написано, что пока игра не окончена, нельзя давать в долг и транжирить свою казну на другие нужды. Может Фортуна отвернуться от вас. Такое поверье ходит среди всех картёжников.

— Бабушкины сказки, — засмеялся Митька, — мы всегда одалживаем деньги в игре, и как ты балакаешь, так редко у нас бывает.

— А что там ещё в этом журнале про карты было прописано? — спросил Черныш.

— Фокусы разные и правила игры в двадцать одно очко, но я два раза перечитывал, так и не понял принцип этой игры. Знаю, что очки надо считать.

— Мы тебя научим, не кручинься, — сказал Митька. — В очко мы часто тоже играем. — Заметив, что Кашин и Косарев не спешат идти в магазин, он раздражённо рыкнул: — А вы чего вылупились несчастные? Бегом в магазин!

Кровельщики взяли авоську, и вышли из бытовки. Купив в сельмаге целую авоську вина и много закуски, они через полчаса вернулись назад. В бытовке витали флюиды. К этому времени около Ломоносова лежало только три металлических рубля с изображением Ленина. Он сидел и беспрестанно скрипел зубами. Когда от него ушли и эти деньги, он грязно выругался на всю бытовку, и вышел из неё.

— Скрипел бы зубами меньше, глядишь, деньги целее были, — вслед бросил ему Черныш.

— Ты давай не подначивай а то не ровен час мне под горячую руку попадёшь. Сам меня шакал обул, — бросил с улицы Ломоносов, и вернувшись назад в бытовку, ударил со всей злости кулаком по столу.

— Ты же шкура подыгрывал Грачу, чтобы жадность свою порадовать, — заорал он.

Его глаза сверкали красноватым отливом. Недобрый взгляд Ломоносова ничего хорошего для Черныша не предвещал. Было ясно, Митька вошёл в фазу бешенства.

— Дмитрий, ты чего, я же не виноват, что мне карта идёт, — злорадствовал Черныш, — успокойся, засоси лучше вина и присаживайся к столу. В очко сейчас сыграем, я в долг тебе полторы сотни могу дать без всяких разговоров.

— Не надо мне твоих подачек. Ты чухонец барсуковский все помарки мне отбил. На двух крупных сварах зарезал начисто. Надо было этого Грача на перекрёстный ход брать, — уже более спокойно сказал он, и откупорил сразу пять бутылок вина, протянув первому бутылку вина Олегу.

— Нет, я этот червивый «коньяк» не пью, — отверг угощение Олег, — мне бы, благородного вина, из венгерского ассортимента, что я вчера покупал себе.