Родина дремлющих ангелов - [35]

Каждый колдует по-своему. Студенты накануне экзаменов спешат в церковь бросить денежку на храм. Удачливый бизнесмен, пугаясь собственной фортуны, задабривает ее благотворительностью. Довольные своевременной зарплатой обыватели ублажают судьбу мелкими подаяниями на улицах.

Все это напоминает языческие жертвоприношения. Независимо от личной религиозной культуры человек ощущает мистическое влияние принесенной жертвы на качество жизни.

Можно сказать, что в основе так называемой человеческой доброты скрываются своеобразные энергетические спекуляции. Наше милосердие — это магия абсолютного эгоизма, с помощью которого мы пытаемся избавить себя от страданий.

Многие знают, что, согласно Святому Писанию, «милостивы… помилованы будут». Но там сказано также: «Не творите милостыни вашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас», «Когда творишь милостыню, пусть твоя левая рука не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была в тайне».

Отсюда возникает вопрос: может ли человек творить милостыню в тайне от окружающих, в том числе от себя самого? Как следует из практики, даже знаменитый Тимур и его команда не могли совершать в тайне от себя своих добрых пионерских поступков.

Вряд ли мы сможем постигнуть истинное значение слов Христа. Но ясно одно: наше милосердие — это самозащита мелких трусливых торговцев, несовместимая с божественным понятием добра. Изредка помогая убогим и беспомощным, мы совершаем своеобразный магический акт, надеясь сохранить в равновесии свое благополучие. Спасение ближнего нас интересует только в контексте спасения собственного. Мы умудряемся сохранять личный интерес, даже когда жертвуем своей жизнью. Во всем этом присутствует какая-то безысходность.

Но выход все же есть. Чтобы милосердие стало реальностью, человек обязан исчезнуть в собственных глазах, иначе говоря, полностью растворить свою личность в Боге. Но это, к сожалению, большинству недоступно в земной жизни. Даже святым.

Проживая по законам изувеченной христианской морали, мы погрязли в бытовой варварской магии. Нам уже некогда изучать подлость собственной натуры. Нас постоянно отвлекают нищие и страждущие, от которых нельзя избавиться, но можно откупиться.

Печально. Родители не объяснили нам в детстве, что откровенно добрый, отзывчивый мальчик — это и есть самый настоящий негодяй. Что желание быть хорошим возникает только у безнадежного лицемера. Что милосердие существует в природе не благодаря, а вопреки человеку. Что все, кого считают гуманистами, — это простые пассажиры, до смерти запуганные цыганами.

Глава 3. Бремя грешников

Государственная тайна

Грабитель благородней вора: он посягает на чужую собственность, открыто и честно рискуя собственной шкурой. Воровство же есть тайное изъятие чужого, потому что вор стесняется всех, кроме себя самого.

Hе будем лукавить: каждый человек хотя бы раз в жизни совершает воровство. В той или иной степени мы все принадлежим к великому воровскому братству. Мы строго охраняем его законы и не любим нарушителей.

О том, что воровать нужно только с корыстной целью, известно всем уважаемым людям. Сколько прекрасных фильмов снято на эту тему, сколько написано книг!

В духе воровской романтики мы воспитываем подрастающее поколение. И каждому объясняем: «Если не пойман — значит не вор». Ловить друг друга с поличным — наше любимое занятие. Главное — не нарушать правил игры.

Любые исключения нас пугают. Бескорыстно ворующий способен поставить в тупик всех «добропорядочно» ворующих граждан. В самом деле: как может солидный, состоятельный джентльмен воровать огрызки карандашей, авторучки, дешевые ложки, пепельницы или проездные билеты в детской раздевалке? Нелогичность такого поведения противоречит здоровым воровским устремлениям общества. Вор должен иметь стимул. Он нуждается в оправдании своего поступка.

Бескорыстное воровство оправдания иметь не может. Нормальный человек ворует по мере надобности. Бескорыстный ворует всегда, везде и, как правило, всякую дрянь. Такого нельзя посадить в тюрьму. Согласно воровскому кодексу, в тюрьме воровать нельзя, но бескорыстный будет воровать даже там. Разве можно оскорблять чувство интеллигентного ворья таким диким соседством? Инаковорующим диссидентам не место в наших тюрьмах.

Чтобы себя успокоить, мы прибегли к услугам медицины: бескорыстно ворующих людей объявили больными и назвали КЛЕПТОМАНАМИ. Общество вздохнуло с облегчением: людям приятно думать, что клептоман — это сумасшедший, с которого нечего взять. Hа самом же деле все выглядит иначе.

Человек — продукт социальный. Когда независимая индивидуальность вынуждена существовать под давлением детерминированного общества, где все обусловлено, возникает потребность в совершении нестандартных поступков. Бескорыстное, нелогичное воровство — это своеобразный творческий акт, проявление эстетических переживаний свободной натуры.

Что должен испытывать владелец крупной фирмы, похищая вилку на благотворительном вечере? Конечно, восторг победителя, сумевшего убить в себе дряхлое ханжеское существо! Уравняв свою репутацию и общественное положение с маленькой, грязной вилкой, он поднимается над всеми, кто привык жить по законам изолгавшегося мира.