Роден - [16]

Единственным заказом, полученным Роденом от дирекции изящных искусств Парижа, была статуя д’Аламбера,40 помещенная в одну из ниш фасада нового здания парижской мэрии. Впрочем, статуя была довольно безликая, как и другие статуи в нишах. На них никто никогда не обращает внимания и не рассматривает их.

И всё же в эти трудные для Родена дни ему была протянута рука помощи, что позволило ему как-то сводить концы с концами. Каррье-Беллёз недолго держал зло на Родена, дерзнувшего подписать изготовленную им статуэтку собственным именем. Он лучше других знал незаурядные способности своего бывшего сотрудника. В это время Каррье-Беллёз был назначен художественным директором Севрской мануфактуры. Он предложил Родену должность ассистента на условиях неполного рабочего дня. Это позволило Огюсту получать помимо почасовой оплаты за работу еще и ежемесячное жалованье в 170 франков. Роден в знак признательности выполнил бюст своего благодетеля.

Севрскую мануфактуру возглавлял тогда химик Лот, относившийся к художникам с презрением и враждебностью. Художественному директору ясно дали понять, что он ничем не будет руководить. Новые модели помещались в пыльные запасники. Рынок, на который поставлялась продукция мануфактуры, значительно изменился со времен мадам Помпадур. Наиболее важные заказы поступали от президента республики и министров — это были довольно уродливые статуэтки, а также знаменитые севрские вазы. Эти вазы одной и той же формы, характерного темно-синего цвета, являлись олицетворением фирменного стиля севрского фарфора. Их вручали лауреатам конкурсов и победителям вещевой лотереи.,

Роден выполнял как небольшие декоративные статуэтки, так и крупные, в основном по эскизам Каррье-Беллёза.

Однако руководство Севрской мануфактуры не ценило его. Роден жаловался, что его изделиями откровенно пренебрегали. Некоторые из них были разбиты. Из того, что он выполнил за три года работы на Севрской мануфактуре, уцелело немногое. Но мысли Родена были заняты совершенно другим — он мечтал только о скульптурах, в которых мог бы наиболее полно выразить свою индивидуальность. Поэтому он решил покинуть Севрскую мануфактуру, найдя себе замену в лице своего молодого друга Жюля Дебуа. Этот симпатичный, скромный, вечно нуждающийся в деньгах юноша всю жизнь будет тратить свой неоспоримый талант на обслуживание других.

К тому времени Роден стал получать довольно много заказов, что вынуждало его покидать Париж. Так, он работал в Ницце, а затем в Страсбурге. Но, к сожалению, всё это были анонимные декоративные изделия, в основном служившие для украшения фасадов частных особняков. Клиенты, разбогатевшие на ниве коммерции и финансов, стремились выставить напоказ свой достаток.

Политическая жизнь в стране эволюционировала. Широкая кампания, развернутая лидером буржуазных республиканцев Гамбеттой,41 способствовала избранию республиканской палаты депутатов и созданию правительства «левого центра». Осужденные за активное участие в Парижской коммуне получили амнистию. Среди них был и Жюль Далу, старый друг Родена. Во время Коммуны он был назначен хранителем Лувра. После падения Коммуны Далу, приговоренный к пожизненной каторге, бежал в Англию, где работал до амнистии 1879 года.

Старые друзья радостно встретились. Однако вскоре их отношения охладели. Далу, вернувшийся победителем, стал болезненно реагировать на лестные отзывы коллег и критиков на работы товарища. Он завидовал растущей популярности Родена.

Другом Далу был писатель-популист Леон Кладель,42 разделявший его политические убеждения. Книги Кладеля пользовались большим успехом у публики. Далу познакомил Родена с Кладелем и его окружением, состоявшим из писателей и художников. В их числе были один из предшественников современной научной фантастики французский писатель бельгийского происхождения Росни Эне, поэт-декадент Морис Роллина, писательница и активная феминистка Северин, известные романисты братья Поль и Виктор Маргериты, один из лидеров символизма Стефан Малларме, а также группа бельгийских писателей и поэтов, увлеченных символизмом, и художников, в том числе Ван Риссельберг и Константен Менье.43

Родена стали горячо поддерживать писатели и критики из числа сторонников авангарда, наиболее авторитетными среди которых были Октав Мирбо и Гюстав Жеффруа. К ним присоединился Роже Маркс,44 молодой, но уже достаточно авторитетный критик, а затем и Камиль Моклер, воинствующий защитник импрессионистов.

Во время этих дружеских встреч Роден обычно больше слушал, чем говорил. Он держал себя нерешительно и застенчиво. Но за него говорило его творчество. Впрочем, он обладал способностью очень ловко находить тех, кто мог быть ему полезен. Вскоре у него завязались дружеские отношения и в кругу политиков, хотя политика его мало интересовала. Его письма, заметки, предложения всегда касались только искусства. Случай (а возможно, и интуиция) всегда подталкивал его к людям, вхожим во власть. Раньше он дружил с «отверженными», теперь встречался с министрами.

Тем не менее, в отличие от Далу, Роден не принимал активного участия в политической жизни.