Роботы божьи - [31]

И об экономических новостях. Сначала поговорим о фьючерсах на уровень моря и рейтинг популярных аудиоглогов. Пятничные торги удивили инвесторов неожиданным скачком вверх на закрытии..."

Клик!

"Будьте прокляты! Ненавижу!"

Этими словами Егор встретил прекрасный новый день. Радио в голове включилось ровно в семь утра. А ведь он намеревался, как обычно, проспать до обеда. Почти час Егор барахтался в зыбком кошмаре, порожденном голосом ненавистной дикторши.

Ему грезились виртуальные семьи, заводящие в кибер-играх виртуальных детей, и что сам он ― один из таких детей, и его жизнь кончится, как только родителям надоест играть и они отключатся от сервера. В липком бреду он боролся с угонщиками роботов, что похитили и перепрограммировали робота-копию Ленина, развлекавшего туристов у копии затопленного Мавзолея. Пробудив давно забытые чувства в русских сердцах, восставший робот возглавил революционное движение, с которым едва справились власти. Чем все закончилось, Егор не узнал, потому что революцию сменили новости науки, поведавшие о нахождении на Марсе разумных грибов. Или это уже был не сон?

Выбравшись из спутанных простыней, Егор сполз с кровати. На счетчике задолженности по гражданской ответственности значилось четырнадцать часов сорок одна минута ― именно столько времени ему придется слушать новости. "Это никогда не кончится. Надо что-то делать", ― подумал он в отчаянии. Но что? Сделать ничего нельзя, он это прекрасно знал. Нельзя вырвать чип из мозгов. Бессмысленное и безжалостное издевательство можно только перетерпеть.

― Наташа? ― позвал он.

― Да, милый! ― нежно прозвучало в его голове.

― Напомни, что я сегодня делаю?

― Работаешь, надеюсь. Ты подписал контракт с "Уральскими роботами", помнишь? Остался всего месяц, а ты еще не начинал.

― А кроме работы?

― Я записала тебя к Марку на два часа.

Марк Биркин был менеджером продаж "Пигмалион андройд системз". Вспомнив о подошедшей очереди на робота, Егор повеселел. Насвистывая случайно подслушанный где-то мотивчик, ― кажется, новый хит Лолы Фомм, ― он направился в душ.

Подперев дверь резиновым тапком, чтобы она не закрылась за долги, как это однажды случилось, он подвигал рукой под инфракрасными датчиками включения воды. Сначала из шипящего крана выпало несколько переливающихся ртутных шариков. Они прилипли к поверхности раковины и, весело сверкая, наперегонки укатились в сливное отверстие. Потом пошла вода вперемешку с блестящим, похожим одновременно на ртуть и масло жидким веществом. Оно непостижимым образом связывало воду и делала ее неподвижной. Сплетенная с аквапленкой вода превратилась в торчащий из крана полупрозрачный сверкающий столбик. Потом кран прокашлялся и полилась нормальная струя ― прозрачная, с пузырями и брызгами.

"Вода становится все хуже", ― подумал Егор, включая душ и забираясь под теплые струи. Городские власти обещали, что пленка не проникнет в центральный водопровод. Но она каким-то образом туда попадает, и с каждым годом ее становится все больше. Власти уверяют, что она безвредна и ее даже можно пить, но никто в здравом уме не станет это делать.

После душа Егор отправился в дальний угол огромной студии, который он по своей прихоти превратил в кухню пару недель назад. Навалив полную тарелку биопасты из домового автомата ― свою любимую, с сырным вкусом и запахом клубники, ― он уселся на высокий стул перед барной стойкой и начал механически поглощать ее, зачерпывая одетой на средний палец ложкой из прозрачного металла. При каждом прикосновении желеобразная масса вздрагивала, словно живая.

За завтраком Егор некстати вспомнил о Сурмилове. Устремив задумчивый взгляд в пустоту, он отправлял в рот ложку за ложкой и думал о том, как избежать возложенной на него священником неприятной обязанности.

Мишка считал биопасту, наряду с пленкой, еще одним сомнительным изобретением, которое придумали исключительно для того, чтобы отравить его пребывание в будущем. Он всегда говорил "в будущем", хотя это бессмысленно и звучит нелепо. Если ты жив ― ты в настоящем, и никак иначе.Что бы он там не плел насчет биопасты, от нее еще никто не умер. Мишка назло Егору твердил, что ее делают из нефти. Полная чушь! Не из нефти, а из специально выведенных дрожжевых грибков и бактерий. Они размножаются, усваивая нефть, а потом их перерабатывают в пасту. Просто, дешево и технологично.

Как и аквапленка, паста была вызвана к жизни необходимостью. После затопления сельскохозяйственных земель натуральная еда стоит непомерно дорого. Она стала признаком статуса: ее едят в ресторанах напоказ, а дома даже богатые предпочитают фастфуд и дешевую пасту. Последний раз Егор пробовал мясо ― свиной шницель ― год назад, в ресторане, куда его пригласил директор "Уральских роботов". Они отмечали успех Ивана Дубины. Мясо Егору не понравилось, но он ничего не сказал, боясь обидеть заказчика. Даже поданные там же сладкий устричный джем и виноград со вкусом селедки показались ему вкуснее.

Мишка терпеть не может пасту. Он ядовито ворчит, что сопла пищевых автоматов неспроста располагают рядом с крышками мусоропроводов. Мол, паста ― это отходы, недостойные быть человеческой едой. Но сам ее, разумеется, ест. Он просто зануда. Как же еще, скажите на милость, можно разместить трубы наиболее экономичным способом? Если разделять домовые коммуникации из соображений пищевой эстетики, как предлагает Сурмилов, себестоимость возведения восьмидесятиэтажного дома вроде того, в котором живет сейчас Егор, вырастет процентов на десять, а то и больше. Тогда стоимость аренды тоже подскочит, и Егор попросту не сможет ее платить.