Робинзоны Венеры - [4]
Думать о том, как быть дальше, предстояло теперь уже вдвоем.
Это вселяло какую-никакую, а надежду.
Забравшись в скафандр, он переключил управление судном на внешний модуль и вышел наружу, одновременно разблокировав двери в рубку. Ближайший час хлорелле будет чем заняться, подумал Сережка.
А вот что делать потом?
Вопро-ос…
3. Облачный страж
— Что значит — мы расстаемся?
В стерильной чистоте ЦУПа биостанции вопрос прозвучал особенно странно. Даже звук собственного голоса — и тот показался чужим. Поэтому Вадик переспросил:
— То есть как — расстаемся?
Он взмахнул беспомощно светлыми до полупрозрачности, легкими, как крылья мотылька, ресницами. Инга смотрела на него в упор, закусив губу. Челка косо лежала на глазах. В тени под челкой влажно взблеснуло. Инга сердито тряхнула головой и решительно отключила связь.
Отключила еще две с половиной минуты назад. Сразу, как только выдала на гора всю информацию. Вывалила ее на Вадика — и оставила его одного разгребать все.
— Что значит — расстаемся? — спросил Вадик у погасшей консоли.
Получилось глупо.
Консоль была большая, в рост, и занимала целый простенок между настенными пультами центра управления мезоплана. Сейчас, выключенная, она мягко светилась остаточным излучением, как огромная овальная жемчужина.
Вадик, глядя в неясный контур своего отражения в консоли, решил, что отпечаток рифленой подошвы настоящего рейнджерского ботинка смотрелся бы на ней в самый раз. Правда, ближайший рейнджерский ботинок находился на марсианской базе, а марсианская база вместе с самим Марсом — мало того что в трех с половиной сотнях километров отсюда, так ведь еще и по другую сторону от Солнца. Поэтому Вадик ограничился тем, что только погладил консоль кончиками пальцев.
— Не верю, — сказал он.
Тут пискнул сигнал внешнего предупреждения.
Вадик вздохнул и развернулся вместе с ложементом к соответствующей панели.
Даже погрустить по-человечески не получается, думал он, включая обзор верхней полусферы.
И замер.
Прямо ему на голову валился в сверкании бессчетных — как всегда в венерианской атмосфере — молний космический корабль, разваливаясь на части прямо на глазах.
Вадик на мгновение обмер.
Потом, уже в более спокойной обстановке, он вспоминал, что ему лишь показалось, что он превратился с перепугу в соляной столб. На деле же он после вполне объяснимого мгновения замешательства развил на удивление бурную деятельность.
Вадик в секунды четко, как по инструкции, открыл кингстоны мезоплана, одновременно врубая турбины правой полуокружности огромного бублика. Мезоплан, всосав изрядную порцию венерианского воздуха, осел на один из «бортов» и начал стремительно «тонуть». Ускорители делали затопление еще более быстрым. Дирижабль-переросток уходил с просчитанной бортовым вычислителем траектории падения терпящего крушение судна.
Излучатели охранного периметра начали отстреливать проходившие в опасной близи обломки кораблекрушения. К счастью, таковых было немного, и все они были невелики.
Крупные обломки прошли чуть в стороне, и оптические усилители позволили опознать в них стандартные модули-цистерны балкера-сеятеля. Заглубившись в атмосферу на полсотни километров, они превратились в бесформенные комки искореженного все еще чудовищным, несмотря на все усилия терраформистов, давлением. В падении цистерны окутывались облачками зеленой мелкодисперсной взвеси.
Хлорелла, подумал Вадик. Чертова уйма хлореллы. Но почему — так?! Почему без предупреждения?! То этот ледовый астероид, пришедший с опережением графика — но того хоть ждали, и даже успели на подлете выбросить на него десант в поисках пропавшего без вести техника из пояса Койпера… Безуспешно, впрочем. Честь и слава…
Астероид пролился кислотным дождем, атмосфера все еще не успокоилась, нещадно полыхая разрядами вольтовых дуг в тысячу километров длиной, и шаровых молний слетелось сюда немеряно…
А теперь еще и этот… «летучий голандец».
Ветры высоты утаскивали прочь распыленную хлореллу, свивая ее в струи наподобие дымных. Бомбежка контейнерами закончилась.
Потом Вадик увидел парашют.
Почему-то до этого момента он был абсолютно уверен, что команда отстрелила спасблок — жилые модули плюс рубка плюс система жизнеобеспечения в пристыкованном модуле — еще на подлете, и что горе-пилот уже нежится в тепле и уюте одной из орбитальных платформ…
Но пилот был все еще здесь, и был не один… И не было никакого спасблока — вычислитель услужливо предложил реконструкцию катастрофы, на которой было ясно видно, что в атмосфере затонул и превратился в мятую жестянку весь балкер, целиком — вместе с реакторным отсеком, двигателем, стыковочным сердечником и грибом-наростом жилого модуля.
И что все эти немалого объема отсеки и помещения прямо-таки лопались от хлореллы.
Все это Вадик соображал уже на ходу. Ноги несли его к посадочной палубе. Нацепив кислородную маску, он выскочил на кольцевую галерею, почувствовав, как зашевелились волосы от атмосферного электричества, а по защитному костюму потекли бледные змейки блуждающих огоньков. К нему ринулись, оглушительно треща и распространяя проникающий даже под маску запах озона, сразу две шаровых молнии в кулак диаметром каждая, но накололись на иглы отводов и зашипели, словно попавшие в воду угольки.
«Кердан ковырялся на дальнем краю криоцветной делянки, когда в околопланетном пространстве Казареса финишировал пират… Чужой корабль сноровисто, в один выхлоп, оттормозился и лег на круговую орбиту, укрытый пологом маскировочного поля, невидимый для всех, но оттого не менее опасный. Если не знать, где искать, ни за что не найдешь».
Вторжением с Марса и Великой Мировой войной закончилась Викторианская эпоха. Лондон оправляется от последствий атомных бомбардировок, марсиане загнаны в резервации, наука сделала гигантский скачок вперед и никого не удивляют паромобили на улицах и аэробусы на атомном ходу в небе над лондонской Кровлей. не удивляет и падение ценности человеческой жизни. Новый мир, в котором приходится жить двум джентльменам ушедшей эпохи — Шерлоку Холмсу и д-ру Ватсону. Наступает новая эра — эра Мориарти.
Дань памяти и уважения мастерам старой, советской еще, школы. Архаика, ретроностальгия, стимпанк.
«Нет, ну вы представьте только — сотня марсианцев лежат, чудно так лежат, тремя розетками, голова к голове — и все мертвые! Когда такое ещё увидишь? И где, как не в Лондоне?».
«Арсум Митриэль стояла у распахнутого окна, глядя на равнину внизу. Совершенно нагая, она не чувствовала, как метель касается ее кожи ледяными пальцами снежных вихрей. Белые волосы развевались в порывах ветра. В темных углах зала, стены которого были сложены из черного льда, сквозняки перешептывались с тенями.Борген Ралли лениво возлежал на шкуре буреволка, перебирая в пальцах завитки спутанной шерсти. Голый, коренастый и волосатый, он напоминал скорее животное, чем человека. Бисеринки пота сохли в густой растительности на его мощной груди и животе, в паху было влажно и томно.
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.