Робинзоны Венеры - [4]

Думать о том, как быть дальше, предстояло теперь уже вдвоем.

Это вселяло какую-никакую, а надежду.

Забравшись в скафандр, он переключил управление судном на внешний модуль и вышел наружу, одновременно разблокировав двери в рубку. Ближайший час хлорелле будет чем заняться, подумал Сережка.

А вот что делать потом?

Вопро-ос…

3. Облачный страж

— Что значит — мы расстаемся?

В стерильной чистоте ЦУПа биостанции вопрос прозвучал особенно странно. Даже звук собственного голоса — и тот показался чужим. Поэтому Вадик переспросил:

— То есть как — расстаемся?

Он взмахнул беспомощно светлыми до полупрозрачности, легкими, как крылья мотылька, ресницами. Инга смотрела на него в упор, закусив губу. Челка косо лежала на глазах. В тени под челкой влажно взблеснуло. Инга сердито тряхнула головой и решительно отключила связь.

Отключила еще две с половиной минуты назад. Сразу, как только выдала на гора всю информацию. Вывалила ее на Вадика — и оставила его одного разгребать все.

— Что значит — расстаемся? — спросил Вадик у погасшей консоли.

Получилось глупо.

Консоль была большая, в рост, и занимала целый простенок между настенными пультами центра управления мезоплана. Сейчас, выключенная, она мягко светилась остаточным излучением, как огромная овальная жемчужина.

Вадик, глядя в неясный контур своего отражения в консоли, решил, что отпечаток рифленой подошвы настоящего рейнджерского ботинка смотрелся бы на ней в самый раз. Правда, ближайший рейнджерский ботинок находился на марсианской базе, а марсианская база вместе с самим Марсом — мало того что в трех с половиной сотнях километров отсюда, так ведь еще и по другую сторону от Солнца. Поэтому Вадик ограничился тем, что только погладил консоль кончиками пальцев.

— Не верю, — сказал он.

Тут пискнул сигнал внешнего предупреждения.

Вадик вздохнул и развернулся вместе с ложементом к соответствующей панели.

Даже погрустить по-человечески не получается, думал он, включая обзор верхней полусферы.

И замер.

Прямо ему на голову валился в сверкании бессчетных — как всегда в венерианской атмосфере — молний космический корабль, разваливаясь на части прямо на глазах.

Вадик на мгновение обмер.

Потом, уже в более спокойной обстановке, он вспоминал, что ему лишь показалось, что он превратился с перепугу в соляной столб. На деле же он после вполне объяснимого мгновения замешательства развил на удивление бурную деятельность.

Вадик в секунды четко, как по инструкции, открыл кингстоны мезоплана, одновременно врубая турбины правой полуокружности огромного бублика. Мезоплан, всосав изрядную порцию венерианского воздуха, осел на один из «бортов» и начал стремительно «тонуть». Ускорители делали затопление еще более быстрым. Дирижабль-переросток уходил с просчитанной бортовым вычислителем траектории падения терпящего крушение судна.

Излучатели охранного периметра начали отстреливать проходившие в опасной близи обломки кораблекрушения. К счастью, таковых было немного, и все они были невелики.

Крупные обломки прошли чуть в стороне, и оптические усилители позволили опознать в них стандартные модули-цистерны балкера-сеятеля. Заглубившись в атмосферу на полсотни километров, они превратились в бесформенные комки искореженного все еще чудовищным, несмотря на все усилия терраформистов, давлением. В падении цистерны окутывались облачками зеленой мелкодисперсной взвеси.

Хлорелла, подумал Вадик. Чертова уйма хлореллы. Но почему — так?! Почему без предупреждения?! То этот ледовый астероид, пришедший с опережением графика — но того хоть ждали, и даже успели на подлете выбросить на него десант в поисках пропавшего без вести техника из пояса Койпера… Безуспешно, впрочем. Честь и слава…

Астероид пролился кислотным дождем, атмосфера все еще не успокоилась, нещадно полыхая разрядами вольтовых дуг в тысячу километров длиной, и шаровых молний слетелось сюда немеряно…

А теперь еще и этот… «летучий голандец».

Ветры высоты утаскивали прочь распыленную хлореллу, свивая ее в струи наподобие дымных. Бомбежка контейнерами закончилась.

Потом Вадик увидел парашют.

Почему-то до этого момента он был абсолютно уверен, что команда отстрелила спасблок — жилые модули плюс рубка плюс система жизнеобеспечения в пристыкованном модуле — еще на подлете, и что горе-пилот уже нежится в тепле и уюте одной из орбитальных платформ…

Но пилот был все еще здесь, и был не один… И не было никакого спасблока — вычислитель услужливо предложил реконструкцию катастрофы, на которой было ясно видно, что в атмосфере затонул и превратился в мятую жестянку весь балкер, целиком — вместе с реакторным отсеком, двигателем, стыковочным сердечником и грибом-наростом жилого модуля.

И что все эти немалого объема отсеки и помещения прямо-таки лопались от хлореллы.

Все это Вадик соображал уже на ходу. Ноги несли его к посадочной палубе. Нацепив кислородную маску, он выскочил на кольцевую галерею, почувствовав, как зашевелились волосы от атмосферного электричества, а по защитному костюму потекли бледные змейки блуждающих огоньков. К нему ринулись, оглушительно треща и распространяя проникающий даже под маску запах озона, сразу две шаровых молнии в кулак диаметром каждая, но накололись на иглы отводов и зашипели, словно попавшие в воду угольки.