Ристалище - [4]

– Например, для убийства Скорбо?

– Для него тоже, – согласилась Магиня. – А пользоваться мазью очень просто: достаточно смазать ею любой предмет и ткнуть им в паука. При этом на тело смертоносца попадает огромное количество аминокислоты, часть ее неизбежно проникает в организм, и восьмилапый теряет способность позвать на помощь еще до того, как поймет, что эта помощь ему нужна.

– То есть, ты хочешь сказать, – уточнил Посланник, – что если этой мазью намазать, например, наконечник копья и метнуть в паука, то тот даже не успеет испустить импульс боли?

– Да, – усмехнулась Мерлью, – если ты обмажешь этой мазью оружие всех своих врагов, то удары их мечей и копий не смогут вызвать в рядах твоих пауков никакой цепной реакции. Боль будет испытывать только сам пострадавший.

– Спасибо за совет, – кивнул Найл, – но я постараюсь сделать так, чтобы пострадавших не было вообще.

– Ну надо же, – покачала головой Магиня. – Ты уже несколько лет правишь людьми, а все еще веришь, что хоть в этом мире можно чего-то добиться, не пролив крови!

Найл вздохнул. Он и вправду верил в то, что справедливость и благополучие достигается просто трудом, воспитанием людей и пауков в духе любви, всеобщим образованием. Увы, почему-то за каждый шаг к счастливому будущему его соратникам постоянно приходится расплачиваться своими жизнями. Вот и сейчас: он не желает ни чьей смерти, он не хочет убивать пришельцев с севера, он не хочет, чтобы в схватках погибали его товарищи, которых и так осталось слишком мало – но справедливость требует, чтобы город Смертоносца-Повелителя был возвращен выросшему в нем народу. Ждут освобождения замурованные под Черной Башней хранители мертвых и многовековая память пауков, желают ступить на земли предков возмужавшие люди и пауки. Вряд ли жестокие захватчики добровольно отдадут добычу, а значит – свою родину скитальцам придется освобождать силой!

– Зачем ты предлагаешь мне шесть сотен копий? – запоздало вспомнил Найл. – Ведь у меня всего лишь полсотни человек.

– Положим, не пятьдесят, а около полутысячи, – весело рассмеялась Мерлью, разом превратившаяся в юную девчонку. К тому же, тем, кто принимает участие в бою, потребуется по два-три запасных копья. Понимаешь ли, костяные наконечники ведь очень хрупкие, при сильном ударе они часто обламываются…

– Откуда пятьсот человек? – замотал головой Найл. – Людей из Провинции я с собой брать не хочу, в них начисто отсутствует боевой дух и слишком сильна страсть к самопожертвованию. А из братьев по плоти уцелело всего…

– Ты кому больше веришь, – перебила его Магиня, наклонившись к самому лицу, – мне или себе?

Найл запнулся – но не потому, что вопрос Мерлью поставил его в тупик, а оттого, что вместо ожидаемого теплого дыхания с губ девушки срывался ледяной холод. Нет, Мерлью не казалась каменным мертвым изваянием, ее глаза блестели влагой, ее губы улыбались, алый, чуть приоткрытый рот казался жарким, желанным, страстным – но из тонкой щелки вырывалось не горячее дыхание живой плоти, а ледяное дуновение недостижимых горных вершин.

– То-то же, – выпрямилась Мерлью, явно довольная произведенным эффектом. И не забывай, что я не только Извечная и Всемогущая, но и Всевидящая.

– Вот, значит, каково общаться с оракулами, – покачал головой Найл. – Речи заманчивые, но вот только понять ничего невозможно.

– Меня не нужно понимать, Посланник Богини, – Магиня сделала несколько шагов к дверям, чуть повернула голову, покровительственно улыбнулась через плечо. В этот миг веки вокруг ее глаз внезапно стали болезненно отечными, набрякшими. – В меня достаточно просто веровать.

– Ты решила прибрать звание Великой Богини Дельты? – переспросил Посланник, вставая со ступеней.

– Этой брюквы-переростка? – презрительно хмыкнула Мерлью. – Да она на минуту вперед ничего загадать не способна! А ко мне через двести лет со всех концов планеты целые делегации за предсказаниями стекаться будут.

– Может быть, тогда и мне чего-нибудь предскажешь?

– Легко, – кивнула Магиня. – Через два года ты будешь эту самую Великую Богиню изо всех сил спасать от гибели, а она только лепесточками на ветру шевелить сможет.

– А что ей будет угрожать?

– Через два года узнаешь, – лаконично пообещала хозяйка Серых гор. И перестань топтаться вокруг шкатулки, никуда она не денется. Пойдем в мои покои, я угощу тебя вином, которое здешние садоводы изготовили по моему приказу. Хоть узнаю, насколько оно удачное.

– А ты сама не пробовала? – удивился Найл.

– Пробовала, – кивнула Мерлью, – но ведь я Магиня, на меня никакие яды не действуют.

– И вкуса ты не чувствуешь?

– Не знаю, – пожала она плечами. Никак не привыкну. Пойдем, все равно раньше, чем через два дня я тебя не выпущу. Пусть смертные думают, что тайна ларца велика и труднопостижима. Надеюсь, ты не откажешься провести пару дней со своей старинной знакомой?

* * *

Больше всего Найлу хотелось отказаться от навязанного Мерлью почетного караула.

С того злосчастного для Земли года, когда примчалась из далекого космоса радиоактивная Комета, сменились сотни поколений озерных жителей. Прячась от проникающего излучения в глубине вулканических озер, в темной и холодной воде, щедро обогащенной кислородом, обитатели ученого городка вряд ли предполагали, что их далекие потомки уже не смогут дышать обычным земным воздухом. Спасшиеся в воде люди попали в ловушку, став из скрытников пленниками.