Риско - [7]

В этот вечер, разбрасывая банкноты в тысячи лир, как осенние листья, в ресторанах и барах «Валлоиброзе», «Гарри бар», «Флореан» и, наконец, в респектабельном «Квадри», Джеймс Бонд хотел довести до сведения каждого, кто мог заинтересоваться им, что он является именно тем, за кого себя выдавал девушке — преуспевающим писателем, любящим покутить на широкую ногу. В состоянии эйфории, которую испытывает каждый в свой первый вечер в Венеции, сколь бы ни важна была цель приезда, Бонд вернулся в отель и проспал без сновидения восемь часов.

Май и октябрь в Венеции — бархатный сезон. Солнце мягкое, а ночи прохладные. Сверкающий пейзаж мягче для взгляда, и свежесть воздуха помогает забыть эти длинные километры камня и террасы, которые невыносимы для пешехода в летнее время. И народу меньше. Хотя Венеция относится к тем городам, которые так же легко могут поглотить сто тысяч туристов, как и одну тысячу, пряча их в переулочках, собирая толпами на площадях, загоняя в лодки. Но все ж лучше, когда в Венеции минимум туристов.

Проверяя нет ли за ним «хвоста», Бонд провел все утро, петляя по переулкам. Он заскочил в пару соборов, но не для того, чтобы насладиться их интерьером, а чтобы удостовериться, не вошел ли через главный вход следом за ним еще кто, до того, как он выйдет через боковую дверь. Никто его не преследовал. Бонд зашел в бар и выпил коктейль «Американо», прислушиваясь к дискуссии двух французских снобов о диспропорциях фасадов зданий на площади Святого Марка. Машинально он приобрел открытку и отправил ее своей секретарше, которая как-то побывала с туристической группой в Италии и с тех пор мучила его рассказами об этом. Он написал: «Венеция прекрасна. Пока обследовал здания вокзала и биржы. Получил эстетическое удовольствие. Позднее планирую ознакомиться с городской канализацией, а затем посмотреть фильм с Брижит Бардо в кинотеатре «Скала». Знакома ли тебе прекрасная мелодия «О Соло Мио»? Она романтична, как все остальное. Дж. Б.».

Довольный своим экспромтом, Бонд поел и отправился в отель. Заперев дверь, проверил свой пистолет «Вальтер-ППК». Поставив его на предохранитель, он несколько раз мгновенно выхватил его из кобуры и засунул обратно. Настало время идти. В 12.40 он сел на суденышко и поплыл на встречу, думая о том, что ждет его впереди.

* * *

От пристани в Альберони с венецианской стороны полуострова Лидо всего километр до пляжа, который выходит на Адриатическое море. В километре отсюда виднелись роскошные виллы, а здесь лишь маленькая рыбацкая деревенька Альберони, санаторий для студентов, брошенная база, принадлежавшая ВМС Италии, и несколько массивных разрушенных площадок для артиллерийских орудий времен войны. В этом заброшенном мирке, в центре тонкой полоски суши находится залив Лидо, чьи воды омывают руины древних фортификационных сооружений. Не так-то много людей приезжают в Венецию, чтобы поиграть в гольф, но снобистский подход владельцев дорогих отелей в Лидо не дает закрыть построенные здесь поля для гольфа. Они обнесены высоким ограждением, будто за этим забором что-то секретное, о чем предупреждают угрожающие таблички «Прохода нет». Вокруг поля для игры в гольф есть участки земли и песчаные дюны, где со времен войны сохранились еще неразминированные поля. Среди ржавеющей колючей проволоки торчат таблички «Мины», а под надписью — череп и кости.

Бонд слегка вспотел, пройдя с полкилометра к противоположному берегу полуострова, к пляжу. Он остановился на пару минут под последней акацией у пыльной дороги, чтобы поостыть. Перед ним была полуразвалившаяся деревянная арка с выгоревшей голубой надписью «Багни Альберони». Дальше тянулись такие же обветшалые пляжные кабинки, затем сто метров песка и, наконец, — тихая голубая гладь моря. Купальщиков нигде не было, и Бонд подумал, что пляж вообще закрыт. Но когда он прошел под аркой, до него донеслись далекие звуки неаполитанской мелодии. Она раздавалась из маленького киоска, на котором висела реклама кока-колы и местных напитков. К стенкам павильончика были прислонены шезлонги, а рядом валялись два водных велосипеда и детская полунадутая резиновая лошадка. Все это выглядело столь убогим, что Бонд усомнился, как даже в разгар купального сезона здесь могла вестись сколь-нибудь прибыльная торговля. Он сошел в мягкий горячий песок и, обходя кабинки сзади, направился к морю. Слева, постепенно растворяясь в теплой дымке, тянулась песчаная полоса. Справа пляж через полкилометра упирался в мол, вытянутым пальцем вдававшийся в спокойное гладкое море, на поверхности которого то тут, то там торчали лодочки ловцов осьминогов. За пляжем начинались песчаные дюны и шла проволочная ограда гольфклуба. В начале дюн виднелось ярко-желтое пятно. Бонд пошел туда близ накатывающихся волн.

Над зонтом появились руки, полоска бикини — и тут же исчезли. Бонд обошел зонт. Контрастная тень падала лишь на лицо девушки, а ее загорелое тело в черном бикини и черно-белое полосатое полотенце, на котором она лежала, оставались под солнцем.

Лизл Баум взглянула на него, прищурившись.

— Вы пришли на пять минут раньше срока, и к тому же я велела вам постучаться.