Риско - [6]

— Ах ты, проклятая австрийская сучка!

— Не смей оскорблять мою страну, ты… итальянская гадина!

Она схватила стакан вина и выплеснула его в лицо Коломбо. Когда он двинулся на нее, она попятилась назад и столкнулась с Бондом, который вежливо стоял и ожидал вместе с Кристатосом, когда можно будет пройти.

Энрико Коломбо стоял, пыхтя и вытирая салфеткой лицо. Задыхаясь от гнева, он прорычал:

— Чтобы я никогда не видел тебя в моем ресторане! — И, плюнув ей под ноги, развернулся и скрылся за дверью своего офиса.

Метрдотель засуетился. Все в ресторане прекратили есть, наблюдая за сценой. Бонд взял девушку за локоть.

— Я посажу вас в такси.

Она резко вырвала руку и, не остыв после случившегося, сказала:

— Все вы, мужики, — свиньи.

Опомнясь, натянуто улыбнулась:

— Очень любезно с вашей стороны. — И направилась к выходу.

В зале пронесся гул и вновь послышался стук вилок и ножей. Все были крайне довольны этой сценой. Метрдотель, делая значительный вид, открыл дверь и сказал Бонду:

— Приношу свои извинения, месье. Вы очень любезны.

Проезжающее такси притормозило, и мэтр помог открыть дверцу. Девушка села. Бонд решительно последовал за ней и захлопнул дверцу. Через окно сказал Кристатосу: «Позвоню утром, хорошо?» — и, не дожидаясь ответа, откинулся на спинку сиденья. Девушка забилась в угол. Бонд спросил, куда ехать.

— Отель Амбассадор…

Какое-то время ехали молча. Затем Бонд сказал:

— Не хотели бы вы сначала зайти куда-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — голос ее заколебался, — вы очень добры, но сегодня я устала.

— Может быть, завтра вечером.

— Спасибо, но завтра я уезжаю в Венецию.

— Я тоже там буду. Тогда, может быть, вы поужинаете со мной завтра вечером в Венеции?

Девушка улыбнулась:

— В моем представлении англичане должны быть робкими. Ведь вы же англичанин, не так ли? Как вас зовут? Чем занимаетесь?

— Да, я англичанин. Меня зовут Бонд… Джеймс Бонд. Я писатель. Сочиняю приключенческие романы. И сейчас пишу… о контрабанде наркотиков. По сюжету дело происходит в Риме и Венеции. Проблема лишь в том, что я мало знаю об этих делах. Вот езжу и собираю материал. Кстати, может быть, вы мне поможете?

— Так вот почему вы ужинали с этим Кристатосом. Я о нем слышала. У него плохая репутация… Нет. Я ничего такого толком не знаю. Разве лишь то, что знает каждый.

Бонд оживился.

— Но именно это мне и нужно. Когда я сказал «материал», я не имел в виду выдумки. Я говорю о слухах, которые, как показывает практика, всегда близки к правде. Наткнуться на такую информацию для писателя все равно что найти случайно золотой самородок или бриллиант.

Она засмеялась.

— Говорите бриллиант?

— Ну, как писатель я не так уж много зарабатываю, но уже запродал мой сюжет, права на экранизацию моей будущей книги. Если она выйдет достаточно правдоподобной, я могу рассчитывать, что этот сценарий купят.

Он положил свою руку на руку девушки. Она не сделала попытки ее убрать. Тогда Бонд продолжил: — Да, бриллиант… Скажем, бриллиантовую брошь от Ван Клифа. По рукам?

Теперь она высвободила руку. Они подъезжали к «Амбассадору». Взяв сумочку, девушка повернулась и посмотрела прямо на Бонда. Швейцар уже открыл дверцу машины, и огни с улицы превратили ее глаза в две сверкающие звезды. Глядя в глаза Бонда, она серьезно сказала:

— Все мужчины — свиньи. Но в некоторых свинства меньше, чем в других. Хорошо, я встречусь с вами. Но не за ужином. То, что я могу вам сообщить, не для чужих ушей. В Венеции после полудня я всегда купаюсь в Лидо. Но не на модном пляже, а на Альберони, где ваш английский поэт Байрон когда-то катался верхом. Это на самой оконечности полуострова. Вы доберетесь туда на лодке или катере. Там вы найдете меня послезавтра в три. Нужно позагорать напоследок, перед холодами. В дюнах вы увидите желтый зонтик. Под ним буду я, — она улыбнулась, — постучите по верху и спросите фраулейн Лизл Баум.

Она вышла из такси. Бонд было вскочил ее проводить, но она протянула ему руку:

— Спасибо, что пришли мне на помощь. Спокойной вам ночи.

— Значит, послезавтра в три. Я буду там. Спокойной ночи.

Она повернулась и пошла по изгибистым ступеням отеля. Бонд внимательно посмотрел ей вслед, сел обратно в такси и велел ехать в «Националь». Откинувшись на спинку, он наблюдал за мелькающими неоновыми вывесками. Все, что происходило с ним в последнее время, как и эта поездка в машине, произошло с головокружительной быстротой. Но хоть в такси он мог распоряжаться. Бонд наклонился вперед и сказал водителю, чтобы тот ехал медленнее.

* * *

Самый удобный поезд из Рима в Венецию — это «Лагуна экспресс», уходящий в 12.00. Потратив почти все утро на переговоры с Лондоном по спецтелефону, Бонд едва не опоздал к нему. «Лагуна», обтекаемой формы экспресс, внешне выглядит гораздо комфортабельней, чем внутри. Сиденья были рассчитаны на низкорослых итальянцев, а официанты вагона-ресторана страдали той же болезнью, что и их собратья во всех подобного класса поездах мира — безразличием к пассажиру, особенно к иностранцу. Бонд занимал место у прохода в конце алюминиевого вагона, над осью. И даже если бы за окном был рай земной, ему было бы не до него. Он пытался читать подпрыгивающую книгу, от тряски пролил вино на скатерть и, передвигая свои длинные, затекшие ноги, проклинал «Феррова Итальане делло Стато» — государственные железные дороги Италии. Наконец поезд вышел на финишную прямую — перешеек, построенный еще в XVII веке, ведущий прямо к Венеции. И вновь шок от окружающей красоты. Кроваво-красный закат, каналы, гостиницы «Гритти Палас» и лучший двухкомнатный номер на втором этаже.