Риск - мое призвание - [157]

— О каких это выхлопах идет речь? — раздался за моей спиной голос Стэна.

Я положил трубку и обернулся.

— Здорово, Стэн! Как успехи?

У тебя утомленный вид, — заметил он, плюхаясь на стул и забрасывая ноги на письменный стол. — Я совсем выдохся. А ты?

— Тоже. Чего-нибудь узнал о Ходжесах?

— Нет, сначала ты. Я так устал, что не могу шевелить языком.

Я рассказал ему обо всех своих делах за этот день — от посещения родителей Нэнси Эллис до телефонного разговора с детективом Вайменом.

— Вот и все, — закончил я, закуривая сигару. — Теперь твоя очередь. Так что ты узнал о Ходжесах?

— Очень занятная эта парочка — Ходжесы. Верн просто трепач, а Дороти первостатейная шлюха.

— Вот те на! Очень интересно.

— Рад, что ты со мной согласен. Поскольку я не смог добраться до Дороти, мне пришлось начать с Верна. Я обошел все места, где обычно кучкуются лабухи — был в "Брилле", и в "Тэрфе", и в Рокфеллеровском центре, зашел к "Демпси", ну и так далее…И у всех про него расспрашивал. — Он усмехнулся. — Пит, этот парень такой же композитор-песенник, как я! Знаешь, чем он занимается? Толчется в музыкальной тусовке и треплет языком. Мне сказали, что он больше болтает о песнях, которые якобы сочиняет, но ему ещё ни разу в жизни не удалось продать ни единой ноты — и никогда не удастся!

— Так, значит, Верн — липовый композитор, а Дороти — обыкновенная проститутка. Но чем же он занимается? Ну, то есть в свободное от посещения музыкальных тусовок время. Может, он её сутенер?

Стэн покачал головой.

— Вот тут начинается самое забавное, Стэн. Похоже, что наша крошка Дороти устроила бунт на корабле. Большинство нью-йоркских шлюх, как тебе известно, сами находят себе сутенера, отдают ему буквально до последнего цента всю выручку, плюс к тому добывают ему кадиллак, шикарный прикид и клевую хазу. Но Дотти — из другой породы. Она время от времени подбрасывает бедняге Верну карманных деньжонок, но львиную долю своих заработков тратит на себя. Потому-то и "линкольн" записан на нее, как и один мотель, и пара бензоколонок в Джерси. Вот такая бунтарка.

— Это тебе все сообщили лабухи на Бродвее?

— Кое-что они. Но в основном всю эту информацию я узнал от одного своего стукача — он околачивается в "Брилле". На нем все ещё висят шесть лет после условно-досрочного освобождения, вот он и лезет из кожи вон, чтобы нам услужить.

— Он что, её клиент?

— Не он. Ему она не по карману. Но один из его дружков раньше из-под полы приторговывал акциями на Уолл-стрите и когда зашибал по-крупному, он мог позволить себе провести часок-другой в обществе Дороти. Он навел моего стукача на неё как раз перед тем, как загремел за решетку, и с тех пор мой стукач держит и её и Верна на коротком поводке.

— Дорогая игрушка, говоришь?

— Ты что же, скажешь, что две сотни — это слишком дорого? Минимум две сотни.

— Нет, конечно! Это же всего-то наше двухнедельное жалованье.

— Она "утренняя", Пит. И к тому же "плеточница". Мой стукачок говорит, вот почему ей и платят такие бешеные бабки. Она не только позволяет себя отхлестать, но даже просит об этом. Ей это нравится. Он говорит, что Дотти постоянно носит матерчатый пояс — даже если он совсем не подходит к её платью.

На жаргоне полиции нравов "утренняя проститутка" это девица, которая обслуживает бизнесменов во время затянувшегося перерыва на обед или в промежутке между окончанием рабочего дня и пригородной электричкой с Пенсильванского или Центрального вокзала. А "плеточница" — это девица, которая покорно сносит побои плеткой или ремнем, и многие такие умелицы обычно имеют при себе мягкий матерчатый поясок, потому что уж лучше быть избитой таким орудием, чем кожаным ремнем своего партнера.

— Ты выяснил, где находится её рабочее место?

— Вряд ли оно у неё постоянное. Похоже, она работает исключительно по вызову. Мой стукач назвал пару баров, где он её встречал, но там её никто не знает. Можно подумать, эти ребята в жизни не видели проститутку и не состоянии сразу выделить её из толпы приличных домохозяек.

— Ты беседовал с кем-то из её постоянных?

— Ага! Прошелся по всем банкам в центре!

— Полиция нравов ею заинтересовалось?

— Сейчас — да.

— Ты закончил, Стэн?

— Угу. Я побывал во всех этих заведениях, я говорил с Ходжесом, и уже ноги не волоку. Я труп!

— Ты хоть немного отдохнул?

— Боже, Пит, только не это! Что еще?

— Пожалуй, нам надо наведаться в тот дворик. — я встал. — Готов?

— Дворик? Какой ещё дворик?

— На Ист-Сайде — там, где бдительный гражданин и патрульный услышали выстрел. И где Грир мог получить свой ожог на руке.

— Но ведь ты сам сказал, что патрульный и детектив сочли это автомобильным выхлопом!

— Да. Но к этому выводу пришли Ваймен и Стонер. Мы же с тобой можем прийти к иному выводу.

— Боже мой! — скорбно пробормотал Стэн, явно не собираясь подниматься. — Ты лучше не мог найти времени для очередного марш-броска. Я за сегодняшний день сбил ноги больше, чем за все время армейской службы.

— Парень, либо ты сейчас идешь со мной в тот дворик, либо я посажу тебя за бумажки и ты всю ночь будешь тут с ними колупаться. Ну, выбирай!

Стэн вскочил как ужаленный.

— Ладно, пойдем поохотимся!