Ripresa allegro mosso - [31]

За проступки предусмотрена система начисления штрафных баллов. Размер штрафа варьируется в зависимости от тяжести проступка. Набор двухсот штрафных баллов влечет отчисление или увольнение с последующей депортацией. Штрафные баллы компенсируются призовыми, начисляемыми в качестве награды за действия, полезные для Университета, либо за личные достижения. Правом начисления штрафных и призовых баллов обладают все руководители начиная со студенческих кураторов. Штраф можно обжаловать у одного из членов триумвирата, но в случае признания апелляции необоснованной начисляется дополнительный штраф в размере двадцати баллов. Подробно балльная система описана в главе 4 раздела 2".

Глупо же! Получается, набил ты кому-нибудь морду, и штрафанули тебя на полтинник. А потом подлизался к какому-нибудь куратору, и он тебе приз дал. И весь штраф сгорает. То есть если умеешь задницу лизать правильным людям (или паладарам), твори что захочешь? М-м, нет, что-то не то. Вряд ли Риса такие простые вещи сама не просекает. Придется читать полный Устав. Вот блин, опять глупые бумажки!

Кирис отвлекся и посмотрел в окно, где тянулось унылое холмистое побережье без признаков жилья. Под самолетом по-прежнему бежали серые барашки волн, бившиеся о камни и обрывистые побережные склоны. Ни одного судна не замечалось со стороны океана. А тучи, кажется, еще приблизились. Сколько они уже летят? Минут пятнадцать? Кирис пожалел, что у него нет часов. У Фучи есть, но ведь он не засек, когда вылетели. И не переспросишь из-за гула двигателя. Но до чего же тоскливый пейзаж… Пустыня. Ну хоть бы одна лодочка внизу!

Впереди со стороны побережья бултыхалась небольшая грязно-белая щепка. Ага, вот и какое-то судно. Кирис вгляделся: не слишком маленькое, если судить по крохотным точкам людей на палубе, метров десять в длину, с закрытой рубкой. Наверное, прогулочный катер местных богатеев. Бухают, небось, и приближающийся тайфун не пугает. Вон, даже фейерверк, бледный в дневном свете, разлетается тонкими брызгами…

Фейерверк??

Полигон, куда как-то раз его взяла с собой на стрельбы четвертая рота. Пулеметчики, лупящие по мишеням трассирующими очередями фосфорных пуль. Длинные тонкие черточки, стремительно несущиеся вдаль от пулеметных стволов…

И сейчас точно такие же черточки мелькают внизу – и летят в сторону их самолета.

Выронив бумаги на пол, он резко дернулся вперед (кажется, сильно зацепив Фуоко, но сейчас не до нее), ухватил пилота за плечо и резко дернул. Тот обернулся с возмущенной физиономией, и Кирис, тыкая пальцем вниз и влево (ххаш! катер с противоположной стороны!), заорал во всю глотку, чтобы перекрыть шум мотора:

– Стреляют! В нас! Стреляют! Из пулемета!

– Что? – ответную вопросительную реплику он скорее угадал, чем расслышал.

– Стреляют! В нас! – снова рявкнул Кирис. Пальцами правой руки он изобразил пистолет, а левой снова ткнул влево и вниз. Теперь на него оглянулся и дядька-шпион. – Пулемет! Стреляют!

Пилот по-прежнему смотрел непонимающе и рассерженно, но до шпиона, кажется, дошло. Он быстро глянул в окно со своей стороны, потом ухватил пилота за рукав и что-то неразборчиво закричал, тыкая пальцем в том же направлении. Владелец такси, наконец-то осознав странность происходящего, слегка приподнялся на сиденье, насколько позволял ремень – и тут самолет вздрогнул, еще и еще. И почти сразу же салон заполнил густой едкий дым, мотор застучал гораздо тише, но как-то рвано и неуверенно, а еще через несколько секунд заглох совсем.

Внезапная тишина ударила по ушам едва ли не сильнее, чем предыдущий рокот. Словно сквозь толстый слой ваты Кирис слышал, как что-то неразборчиво кричит пилот, а рядом, вцепившись в руку, надсадно кашляет Фуоко.

– Кир! – в перерывах между приступами кашля выдавила она. – Что случилось? Что происходит?

– Нас подбили! – с трудом заставляя себя не кашлять, сквозь зубы процедил Кирис. – Мы падаем! Фучи, пристегнись!

– Что?

– Пристегнись!

Кирис принялся отчаянно шарить по сиденью, ощущая, как самолет проваливается вниз, тело становится легким, а желудок подкатывает к горлу. Ходер! Не видно ничего! Ну почему они не пристегнулись сразу? Ага! Он нащупал ремень с пряжкой со своей стороны и потянулся к сиденью за Фуоко, но та перехватила его руку и сунула в нее свою половину ремня. Кирис защелкнул механизм и потянул хвостик, чтобы выбрать слабину, как учили в большом самолете. Потом он обхватил Фуоко и с силой прижал к себе.

И тут же их тряхнуло так, что он больно прикусил язык. Ремень впился в живот, едва не перерезав пополам, и Кириса ударило головой о спинку переднего кресла, к счастью, мягкую, обтянутую тканью. Тело Фуоко рвануло, стараясь вырвать у него из рук, но он изловчился извернуться, и в сиденье ударилась не она, а обхватывающая рука Кириса. Плечо пронзило острой болью, и он громко зашипел. Самолет мотало из стороны в сторону, сиденье под задницей накренилось под углом минимум в тридцать таби. Неужели они сейчас перевернутся через нос? Однако пронесло. Самолет дернуло снова, на сей раз назад, пассажиров бросило на опять вертикальные спинки сидений, и наступила неподвижная тишина, разрываемая только дружным кашлем четырех человек. Чувствуя, что сейчас выхаркает себе легкие, Кирис дернул, расцепляя, пряжку ремня, ногой выбил не желающую открываться переклиненную дверцу и полез на нижнюю плоскость, потянув за собой Фуоко.