Рип - [71]

— Андрей, — ответил он и указал на труп.

Мои руки дрожали от ярости. Это была подстава, гребаная подстава! Выхватив из куртки нож, я запустил его в самое сердце предателя, свисавшее с потолка. Быки отступили назад, а я кипел от ярости.

— Дай мне свой телефон! — приказал я Михаилу. Он передал его мне, и я позвонил в дом в Хэмптонсе. Все, что я получил, это мертвая тишина.

— Связь оборвана, — сказал я. Быки неловко сдвинулись. Дрожа от раскаленного гнева, я взревел и швырнул телефон о стену, разбив чертову штуковину на куски. Я побежал к двери, быки следовали за мной.

— Доберитесь до Хэмптонса! Этот ублюдок подставил нас. Предал нас. Джахуа вернулся за Заалом! Этот ублюдок вернулся за своим человеком.

Когда я выбежал за дверь, страх, настоящий страх захлестнул мою кровь. Талия… этот ублюдок собирался убить мою сестру.

Мой разум заблокировался. Кровь застыла в жилах. Только одно пришло мне в голову.

Неминуемая смерть Джахуа.

Глава 17 Талия

Волны разбивались о берег. Эти звуки убаюкивали меня в полудреме. Заал положил голову мне на колени, и я водила пальцами по его длинным волосам.

Рука Заала поглаживала меня по животу. Его прекрасные нефритовые глаза смотрели на меня с полным обожанием.

Ему становилось лучше. Он выглядел лучше. Несколько дней отдыха, после того как он узнал о своей семье, вернули румянец на его щеки. И он больше говорил, больше вспоминал.

— Расскажи мне о них, zolotse, — тихо попросила я, не желая нарушать пьянящий покой, который мы нашли в этой комнате.

Заал взглянул на меня и сглотнул. Я наклонилась и поцеловала его в голову.

— Расскажи мне о своей семье.

— Я не помню многого, — ответил он. Его акцент становился все сильнее по мере того, как эмоции овладевали им. — Я помню только некоторые вещи о каждом из них, обо мне, как о ребенке.

— Расскажи мне, — снова подтолкнула я его и для утешения взяла за руку.

Заал закрыл глаза. Я видела, как они двигались под его веками. Его рука сжала мою, и я поняла, что он вытягивает из своего сознания образы, украденные воспоминания. Он сказал мне, что видел только картинки. Испытывал определенные чувства, вспоминая их.

Но это было нечто. Я боялась, что из-за наркотиков, которыми его травили годами, у него вообще не будет никаких воспоминаний. Мы все еще не были уверены в повреждении его тела, его разума, но просто иметь хоть что-то, за то можно уцепиться, это было благословение прямо от Бога.

Заал открыл глаза. Он уставился на меня.

— Помню, мне нравилось лежать на солнце, — прохрипел он, и губы его изогнулись. — Я помню, как мой брат сидел рядом со мной. — Его рука вдруг сжала мою, и он нахмурился. — Я помню, что мы всегда были вместе. Думаю, он всегда был рядом со мной. Два папиных мальчика.

Я боролась с комком, застрявшим у меня в горле. Этот человек. Этот двухметровый сто десятикилограммовый мужчина говорил с такой мечтательностью о своем потерянном брате. С такой мягкостью и нежностью в его хриплом глубоком голосе.

— Что еще, малыш? — спросила я, все еще гладя его по волосам.

Его глаза прищурились, когда он попытался заставить себя вспомнить.

— У меня была сестра Зоя. — Он сделал глубокий вдох, и его тело напряглось. — Она… она везде ходила за мной. Я ее sykhaara.

— Что это значит? — спросила я успокаивающе.

Губы Заала приподнялись в нежной улыбке.

— Моё счастье.

Обожание наполнило его глаза, когда он добавил:

— Ей было пять лет. У нее были длинные черные волосы и такие темные глаза, что они казались черными. Такие темные, что напоминали уголь. Она всегда ходила за мной по пятам. Я обещал, что буду защищать ее, когда она станет старше, и когда мы с братом возглавим семью.

Моя душа разлетелась на осколки, когда маленькая слезинка выскользнула из уголка его левого глаза. Его обеспокоенный взгляд искал меня, и когда он меня нашел, то проговорил:

— Они вырвали ее из моих рук, Талия. Охранники, наша собственная стража предателей, сорвала ее с моей шеи. — Он вздрогнул и вздохнул. — Она выкрикивала мое имя, ее рука тянулась ко мне, чтобы я спас ее. — Еще больше слез навернулись в его глазах, и его рука задрожала. — И когда они стреляли, а Джахуа заставлял меня смотреть, темные глаза Зои все еще были прикованы ко мне, как… как будто она ожидала, что я спасу ее.

Его голос сломался. Я спустилась с дивана, чтобы взять его лицо в свои руки.

— Тебе было восемь, Заал. Ты был еще ребенком.

Он попытался дышать, его грудь быстро поднималась и опускалась. Затем он добавил:

— Когда их тела упали на землю, они были похожи на забитый скот. Когда их всех убили и оставили гнить под палящим солнцем, я увидел ее руку на земле. Зоя оказалась в ловушке под моей бабушкой. Ее маленький трупик прятался от посторонних глаз. Но ее рука все еще тянулась ко мне. Она хотела, чтобы я спас ее, ожидала этого до самого конца.

Слезы катились по его щекам, но лицо не изменилось. Он посмотрел на меня, и опустошенное выражение его глаз уничтожило меня.

— Я подвел ее, — прошептал он. — Я не смог ее спасти. И мне придется жить с этим вечно.

Я обняла его за грудь, крепко сжимая. Заал держался стойко. Он всегда стойко держался. Как будто он был землей, а я его солнцем.