Ринг. Нокаут. Операция «Викинг» - [7]

Она подошла к мужу, обняла за плечи, он на секунду прижался к ней, словно ища поддержки. Когда ему бывало худо, он всегда молчал. Люди, знавшие Исакова плохо, считали, что живет он легко, играючи — близкие так не считали, а его молчаливость объясняли сильной волей или гордостью. Исаков же просто стеснялся и побороть свою стеснительность не мог. Он клял себя последними словами, что не умеет быть откровенным, хотел бы иметь возможность пожаловаться, но, лишенный ее, лишь злился, слушая откровения и жалобы других людей.

Чсгли они рано, но заснуть не удавалось. Ночь предыдущую он почти не спал, и день был достаточно тяжелый, а сон лишь коснулся — на секунду прикрыл веки — и пропал. Исаков лежал на спине, заложив руки за голову, недавний разговор с тренером заставил вспомнить о ринге.

Понимая, что все равно не заснет, он лежал, слушал легкое дыхание жены и вспоминал. Многие, очень многие свои поступки прошлого Исаков объяснить не мог.

Впервые выиграл первенство страны и поступил в юридический институт. Почему в юридический? Был слаб в математике? Не очень убедительно. Выиграл Олимпийские игры и пошел на оперативную работу. В двадцать пять лет его уже называли по имени-отчеству, все были убеждены: станет тренером, впереди сборная страны. Он стал не тренером, а лейтенантом милиции. Почему? Романтика? Знал точно: романтики не будет. Ее и не было, по крайней мере тогда.

Дорогомиловский рынок. Очень хорошо он запомнил Дорогомиловский рынок. Он только вернулся из Лондона, выиграл первенство Европы, в последний день мэр города давал пышный прием. Прилетел, явился на работу, и первое оперативное задание. В скупочном пункте Дорогомиловского рынка ждали появления давно разыскиваемого убийцы. В рваной телогрейке, в сбитых набок кирзовых сапогах Исаков толкался среди барыг и трясущихся алкоголиков, ждал. Ждал и вспоминал прием в Лондоне.

Часто дождило, было мокро и холодно, больше всего его почему-то раздражали запахи. Гниющие овощи, водочный перегар. Тупо слоняясь по рынку, он хлюпал по лужам, на липких пивных бочках драл ржавую таранку и отупел до того, что не узнал бы разыскиваемого, столкнись с ним нос к носу. В те дни он еле сдержался, уж слишком разительна и мгновенна была перемена. Хотелось бросить все, явиться в управление, крикнуть: «Вы что, с ума сошли? Я же Исаков!..»

Убийцу задержали в багажном отделении Казанского вокзала.

Наверное, тогда Исаков и стал работником уголовного розыска.

Он еще выступал, даже вновь выиграл первенство страны. Все удивились, когда он ушел с ринга Почему ушел? Спорт переставал быть единственным, главным в жизни? Может, так, а возможно, боялся проиграть, уйти битым. Сегодня Иваныч сказал — рано ушел. Кто знает?

Убийство совершил боксер, настоящее вытащило на свет прошлое. Что-то важное сегодня сказал Иваныч?

Исаков провел рукой по глазам и услышал, как Наташа повернулась на своей кровати и позвала:

— Петр?

Он молчал, надеясь, что Наташа подумает, что ошиблась, и заснет. Но обмануть жену он не мог никогда. Наташа всегда знала, спит он или нет.

— Хватит думать, Исаков. Давай лучше чайку попьем. Они пошли на кухню пить чай, и Исаков неожиданно вспомнил фразу тренера. Иваныч сказал: «Заявись, заявись! Вот бы зрелище получилось! Все старики сбежались бы!»

На следующий день вышел из отпуска Федор Владимирович Попов. Подполковник пятидесяти четырех лет от роду, он работал в уголовном розыске с первых дней войны. Внешностью он обладал незаурядной. Круглая голова плотно сидела на широких сутулых плечах, ноги были коротковаты для массивного торса, зато руки с тяжелыми кистями были длины более чем достаточной.

Войдя к Исакову в кабинет, он протянул руку.

— Здравствуй, Петр. Вернулся. Слышал, боксера ловим? Ну-ну, — не ожидая ответа, Попов тяжело повернулся, хитро глянул на сидевшего за соседним столом Виктора. — Где Мягков? — Он вынул из кармана пачку писем. — Из канцелярии передали.

Виктор понимающе улыбнулся.

— Париж, Нью-Йорк, Лондон? — он взял у Попова письма в и сильно засаленных конвертах, некоторые сложены треугольником.

— Ты заимей такую почту, парень, — Попов говорил Виктору, а смотрел на Исакова. — Верно, Петр?

Исаков не ответил. Он подождал, пока Попов выйдет, перебросил через стол Виктору список старых боксеров, который они составили с тренером, и почувствовал себя предателем. Не все здесь были его друзьями, он даже не всех помнил как следует, но это были, конечно, честные ребята. Проверять их, не верить… Где-то подсознательно не хотелось, чтобы работа Виктора оказалась удачной. Исаков предупредил, что нужны только фотографии, ничего больше.

Виктор выполнил задание к вечеру.

Переснятые в паспортном столе, увеличенные до портретного формата, фотографии были не особенно четкие. Ефрейтор внимательно разглядывал каждую и уверенно откладывал в сторону. Солдат Костюк сидел здесь же, в кабинете. Следили за ефрейтором и Исаков с Мягковым. Исаков напрягался, облегченно вздыхал, когда очередная фотография откладывалась в сторону. Наконец последний снимок был отложен, ефрейтор вытянулся и сказал:

— Никак нет, товарищ подполковник.