Римский период, или Охота на вампира - [125]

13 апреля он вышел на площадь Свободы с плакатом «Протестую против оккупации Чехословакии» и поджег на себе одежду, предварительно залитую бензином. Случившиеся здесь моряки быстро погасили огонь, но жестоко избили юношу. Ожоги, к счастью, оказались незначительными. В больницу, куда увезли Илью, пришли его товарищи по университету, предлагая себя как доноров кожи. По непроверенным слухам, эти студенты подверглись внутриуниверситетским репрессиям.

Илье Рипсу было предъявлено обвинение по ст. 65 УК Латв. ССР, соответствующей ст. 70 УК РСФСР. Действия Ильи Рипса в высшей степени трудно подтянуть под какую бы то ни было статью Уголовного кодекса, поэтому, вероятно, и была избрана статья об «Антисоветской пропаганде и агитации», во-первых, наиболее расплывчатая по формулировке, во-вторых, обеспечивающая наименьшую степень гласности – начиная с того, что требуется адвокат с допуском[66]. Кроме единственного факта попытки самосожжения, Илья Рипс не обвиняется ни в чем. Наоборот, и само следствие установило, что несогласие Рипса с советской политикой относится к одной только акции правительства – вводу войск в Чехословакию. В этих условиях доказывать вину по ст. 65 УК Латв. ССР, то есть доказывать умысел на подрыв существующего строя, слишком трудно. Гораздо легче изолировать Илью Рипса под маркой «невменяемости», так как, согласно укоренившейся практике, суды рассматривают дела о назначении принудительных мер медицинского характера чисто формально, не вдаваясь ни в суть дела, ни в суть экспертизы».

2 октября 1969 г. в Риге Верховный суд Латвийской ССР рассмотрел дело по назначению принудительных мер медицинского характера к И. Рипсу. Было вынесено определение о назначении И. Рипсу принудительного лечения в психиатрической больнице общего типа. Интересы И. Рипса на суде защищал адвокат С.Л. Ария.

Как стало известно, И. Рипса дополнительно лишили права жительства в Риге, под предлогом, что он якобы выбыл из города на неопределенный срок.

Илью Рипса держали в больнице два года и, по еще не проверенным сведениям, выпустили в мае 1971 г. Ему разрешили подать прошение о выезде в Израиль.

В. ФАЙНБЕРГ

Москва

В полдень 25 августа 1968 г. несколько человек – Лариса Богораз, Павел Литвинов, Константин Бабицкий, Владимир Дремлюга, Наталья Горбаневская, Виктор Файнберг и Вадим Делоне – вышли на Красную площадь с целью провести мирную демонстрацию протеста против оккупации Чехословакии.

Через несколько секунд после того, как демонстранты развернули свои транспаранты, на них набросились «люди в штатском», вырвали из рук плакаты, осыпали ругательствами. Одному из них – Виктору Файнбергу – выбили зубы. Происшествие продолжалось всего лишь несколько минут. Когда раненого заталкивали в подкатившую голубую «Волгу», он успел выкрикнуть: «Да здравствует Чехословакия!»

Анализируя год спустя это событие, поэтесса Наталья Горбаневская писала в своей книге «Полдень»[67]:

«Виктор Файнберг, 1931 г. рождения, до окончания университета работал слесарем на заводе. В 1968 г. он окончил английское отделение филологического факультета Ленинградского университета, на «отлично» защитил дипломную работу о писателе Сэлинджере, летом 1968 г. работал экскурсоводом во дворце-музее в Павловске.

Из-за травмы головы Виктор когда-то 6 лет был на инвалидности, но на психиатрическом учете не состоял и в психбольницах не бывал. В 1957 г. он попал под следствие: подрался с милиционером, который обозвал его «жидом». Экспертиза признала его вменяемым, и он получил тогда год тюрьмы условно.

У В. Файнберга классическая внешность несчастного еврея, кинуться на него с криком «Бей жидов!» – почти безусловный рефлекс черносотенца. Я почти не видела, как его били, увлеченная своим сражением за флажок, и только в «полтиннике» увидела его, с распухшими, в кровь разбитыми губами, в ладони он держал окровавленные зубы. Потом Татка рассказывала, как его били: по лицу и по голове, и ногами, не меньше шести ударов.

Ему выбили четыре зуба – все резцы верхней челюсти, и, конечно, в этом виде он не годился для суда, на котором следовало доказать, что демонстранты нарушили общественный порядок, а те, кто бил нас, отнимали лозунги, кто пытался провоцировать толпу, – они-то и действовали в согласии с законом и в интересах закона. Все равно подсудимые и некоторые свидетели говорили о том, как били Файнберга, как выбили ему зубы, но слова бледны по сравнению с живым свидетельством, с видом искалеченного человека.

Самый простой путь не выпустить человека на суд – это признать его невменяемым. Я вообще удивляюсь, как они не решились признать невменяемыми всех семерых, объявить демонстрантов «кучкой сумасшедших», – кто же, кроме безумцев, среди кликов всенародного одобрения открыто скажет «нет»? Но видно, установка была такова, чтобы соблюсти некоторую видимость и законности, и гласности. Поэтому и ограничились тем, что невменяемыми признали меня и Виктора. Насколько я знаю, в диагнозе у Виктора значатся «остаточные явления шизофрении», «остаточные явления сотрясения мозга», «базедова болезнь». Это последнее, отнюдь не психиатрическое заболевание – то, чем Виктор действительно болен. В условиях Лефортовской тюрьмы болезнь его обострилась. Одним из оснований диагноза шизофрении в экспертизе указали «бред реформ». Итак, всякое частное несогласие с существующей системой, всякое высказывание о необходимости изменить ее и улучшить – если вас захотят объявить невменяемым, будет истолковано как «бред».