Римские вакации - [59]

Главарь заорал совсем по-звериному, схватил амфору и кинулся мстить. Раис утробно охнул и вооружился миской из-под каши, приготовившись обороняться адекватным оружием.

Боба как следует замахнулся и, когда главарь оказался в зоне поражения, от всей души врезал ему по челюсти. А я в сей же миг нажал на спуск. Оглушительно грохнул выстрел. От удара главарь полетел кубарем, сбивая по пути мебель и народ.

Воцарилась мёртвая тишина. Римляне с ужасом смотрели на Бобу. Для них, незнакомых с огнестрельным оружием, было совершенно очевидно то, что громоподобный звук произошёл от молодецкого удара.

Боба удовлетворённо дул на кулак. Серёга победительно ухмылялся. Джон растерянно отвернулся от девок. Лёлик вскочил на ноги, опёрся о стол и заорал из-за всех сил:

— Ну, кто ещё хочет получить громовым кулаком?!!

Римляне все как один присели и вдруг порскнули к выходу, вопя панически. Брутальные мужики подхватили своего главаря и, не мешкая, тоже смылись.

Через пару секунд в харчевне остались только мы да обслуживающий персонал, перепуганно прятавшийся за стойкой.

— Эх! — в сердцах воскликнул Джон. — А девки-то тоже удрали!…

— Точно! — поддержал Серёга. — Не уследили. А то бы сейчас в самый раз!…

— Вот, вот! — в нервном угаре воскликнул Лёлик. — Сейчас бы их…Эхма!… — и совершил красноречивый жест.

— Однако, я смотрю, ты прям в этом деле большой любитель, — сумрачно произнёс Джон.

— Неправда! — отрезал Лёлик. — Я в этом деле совсем не любитель, а вовсе даже профессионал!

Джон издевательски заржал, отчего Лёлик набычился и покраснел гневно.

Мы снова сели за свой стол.

— Эй, хозяин! — нервно крикнул Серёга. — Ещё вина!

Хозяин незамедлительно выпрыгнул из-за стойки и чуть ли не на цыпочках подбежал к нам, заранее протягивая полную амфору. Серёга принял её и разлил.

— А ну-ка, милейший, — отчего-то слегка картавя, спросил Джон хозяина. — Скажи-ка нам, чего это за девы тут присутствовали?

— Ну так, это блудницы, — оторопело ответил хозяин.

— Ага, — удовлетворённо кивнул головой Джон и продолжил дельные расспросы: — А где их тут у вас сыскать можно?

— И чтоб красавицами были! — напористо пожелал Раис. — Как мы!

— Так в лупанарах они имеются… — сказал хозяин, нервно теребя подол.

— И где твои лупанары? — сурово спросил Раис.

— Ну, тут рядом, на Субуре много лупанаров, — ответил хозяин.

— Ты нам ваньку не валяй! Ты нам адреса говори! — со строгим напором приказал Серёга.

Хозяин совсем растерялся и промямлил:

— Так если вы сами не местные, не найдёте… Субура — она такая, там враз заблудиться можно.

— И чего делать? Думай давай! — надавил на психику Серёга.

— Если патриции желают, — дрожавшим голосом сообщил хозяин, — то тут есть одно заведение…

— Эге! — воспрял духом Джон, но тут же с подозрением спросил: — А девчонки хороши?

— Да, — заверил, приободрившись, хозяин. — Там отбор строгий, для чистой публики.

— То есть, для нас, — важно одобрил Раис.

— А как дорогу-то найдём? — прагматично спросил Лёлик.

— А я вам мальчонку дам. Он проводит, — сказал хозяин, потом призадумался и спросил осторожно: — А вы его с собой не уведете?

— Нам рабы не нужны! — гордо сказал Боба, а потом и вовсе заявил: — Мы вообще против рабства.

— Как это? — удивился хозяин. — А кто уж у вас работает?

— Сами все и работаем, — ответствовал Боба.

Хозяин удивился и пробормотал:

— Как-то у вас не по-людски…

— Ну ладно, давай своего мальчонку, да пойдём мы, — поторопил Джон.

— На вот тебе за беспокойство, — Боба протянул хозяину серебряный денарий.

Тот с превеликим почтением поблагодарил, подозвал подростка и наказал ему отвести нас в заведение некоей Корнелии Атланты. Мы собрались и вместе с пареньком покинули харчевню.

На улице царили уже крепко погустевшие сумерки, нисколько не оскверняемые отсутствующим уличным освещением.

Мальчишка повёл нас как-то наискосок узкими закоулками, потом тёмными дворами, в которых копошились и перекликались подозрительные личности. Мы старались держаться кучно.

В одном из переулков около узкого арочного прохода, зачем-то занавешенного невнятной тканью, горели факелы, воткнутые в железные держатели, приделанные к стене. Там толпился народ странного вида.

Безобразная старуха, увидев нас, запричитала сахарно, стала звать заходить, полакомиться. Из-за занавески выскочила бабища в одной тряпке, намотанной вокруг бёдер, начала призывно трясти огромными обвисшими грудями. Нарисовалась сбоку растрёпанная пигалица с чумазым невзрачным лицом, стала поводить худыми плечиками и усмехаться с совершенно взрослой блудливостью.

Жеманная личность с набелённым лицом, на котором ярко выделялись накрашенные губы, принялась вертеть бедром, норовя задеть стоявшего ближе всех Бобу, а потом нарочито писклявым голосом, выдавшем её совсем не женскую сущность, заверещала:

— О, могучие чужестранцы, не хотите ли вкусить свежего мальчика?

— Ничего себе, мальчик-содомит!… — потрясённо пробормотал Джон.

— А ну, пошёл отсюда, петух латинский!… — пихнул гневно предвестника трансвеститов Боба.

— Это не здесь? — уточнил растерянно Лёлик у провожатого.

— Нет, дальше, — равнодушно ответил мальчишка.

Мы, отмахиваясь от сквернавцев, прошли сквозь переулок и вышли на улицу. Там паренек подвёл нас к двухэтажному дому, молча указал на крепкую дубовую дверь с гнутой ручкою, украшенной кокетливо повязанным лоскутом, и незамедлительно испарился. Из-за двери доносились приглушённые крики, невнятное музыкальное пиликанье и нестройный топот.