Римские вакации - [58]

— Так, может, римлянцы сплавали туда да и узнали рецепт, — предположил Серёга.

— Не может быть, — важно заявил Лёлик. — Римляне так далеко не забирались. Да и вообще, во Вьетнаме сейчас и людей-то ещё, наверное, нет. Или есть, но совсем дикие.

— А ты откуда, Джон, знаешь про вьетнамский соус? — поинтересовался Боба.

— Да жил как-то в общаге с вьетнамцами, когда учился. Они и рассказывали, — ответил Джон и добавил: — Гурманы ещё те. Любимая еда у них — селёдка жареная. Как начинали жарить, так на всём этаже не продохнуть.

— Дикари! — с превосходством заявил Раис, намазывая очередной бутерброд.

Джон покачал головой и спросил с подвохом:

— А ты, Раиска, к примеру, борщ любишь?

— Конечно! — ответил тот. — Из свежей свеколки да на мозговой косточке да с чесночком, с превеликим нашим удовольствием!…

— А вьетнамцы от его запаха сознание теряли, — сказал Джон. — Говорили, что воняет хуже не придумаешь.

— Да уж. На вкус и цвет уговору нет, — глубокомысленно резюмировал Боба.

Подросток притащил щербатые глиняные чашки и кривобокую амфору. Серёга тут же ею овладел, торопливо разлил вино в чашки, после чего произнёс тост:

— Ну, за туристов!

Мы незамедлительно выпили по первой. Вино оказалось кисловатым и с привкусом смолы.

Серёга разлил по новой. Подросток приволок широкое блюдо с разрезанными на половинки варёными яйцами, плававшими в коричневом соусе, и миску с кое-как порезанным вилком капусты, резко пахнущим уксусом. За ним появилась толстуха и шваркнула на стол большое глубокое блюдо, полное дымившейся каши из белых бобов в жирной подливке с наваленными сверху кривыми колбасками, прокопчёнными до черноты. Тут же подошёл хозяин, поставил сбоку блюдо с пирожками и предложил заплатить за всё удовольствие четыре сестерция. В этот раз с толикой карманных денег расстался я.

Мы приступили к трапезе. Вкусовые оттенки местной стряпни были бескомпромиссны: уксус так уксус, имбирь так имбирь. Экономии на специях не наблюдалось. Особенно острыми были колбаски. Они были буквально напичканы горошинами чёрного перца, а также тмином и кориандром. Но в целом они были хороши — тщательно прокопчённые, с ароматным запахом дыма, в оболочке из натуральных кишок, куда были плотно набиты твёрдые кубики мяса, куски жира и какая-то крупа. К тому же вино достойно помогало бороться с изобилием специй.

В самом конце нашего ужина, когда Раис приканчивал остатки каши, а мы уже лениво кушали пирожки с инжиром, привычный шум, царивший в заведении, вдруг сменился на нечто оживлённое и бравурное. У входа раздались бодрые крики и волной покатились к нам. Мы оглянулись. Народ приветствовал двух девок с размалёванными лицами в ярких туниках с бесстыжими разрезами по бокам. Девки, широко ухмыляясь и нисколько не препятствуя шлепкам по мягким местам, которыми их награждали все кому не лень, прошли к соседствовавшей с нами компании брутальных мужиков и уселись за стол по бокам от главаря. Им налили вина, стали тискать без всяких приличий. Джон с загоревшимся взором уставился на сию сцену, позабыв даже дышать.

Вылез откуда-то субъект с флейтой, заиграл на ней пискляво и пронзительно, некоторые умельцы забарабанили по столешницам. Девки, осушив чаши, вылезли на свободный пятачок перед стойкой и принялись плясать.

Вертя вскинутыми руками и звеня браслетами, они мелко топтались на месте и вовсю крутили торсом, причем так умело, что их выпуклые задницы и немалые груди ходили аппетитным ходуном. Лёгкие туники развивались, оголяя через разрезы крепкие ноги. Римляне смотрели на девок со всем вниманием, вопя одобрительно.

Джон не выдержал такого зрелища, привстал, подался вперёд.

— Эй, варвары! — закричал вдруг голосисто предводитель компании. — Чего на наших женщин зырите? За просмотр платить надо!

— А их бабы волосаты и со свиными харями! — визгливо заорал кто-то.

Аборигены загоготали как безумные. Девки перестали плясать и тоже залились смехом, показывая на нас пальцами как на нечто неприличное.

Один из компании, сидевший к нам спиной, приподнял зад, старательно выпятил его в нашу сторону и оглушительно с булькавшими руладами испортил воздух.

Отвратительная вонь накрыла нас как облако отравляющего газа. Мы закашлялись. Лёлик надул щеки в рвотном спазме. Один Раис лишь поморщился, не прекратив жевать.

Местные стали хохотать уж совсем без тормозов.

— Ну ты, сейчас в рыло дам! — заорал Серёга, вскакивая.

Тут же полетела в нас посуда. Одна чаша врезалась в каску Раису и разлетелась вдребезги. Другой жахнуло Бобу по затылку. Боба обиженно ухнул, вскочил из-за стола и беспорядочно замахал руками. Несколько римлян получили по тумаку и упали.

Серёга, сделав зверскую рожу, живо встал рядом с Бобой. Джон, воспользовавшись моментом, подскочил к девкам, и стал их то ли лапать, то ли просто хватать за грудки. Лёлик продолжал сидеть, зажав рот рукой и выпучив глаза. Я на всякий случай торопливо нашёл под столом автомат, вскинул его наизготовку вверх и перещёлкнул предохранитель на одиночные.

Раис растерянно раскрыл рот, поглубже нахлобучил каску, потом цапнул тарелку из-под яиц и с молодецким воплем метнул её наудачу. Крутясь и вольно разбрызгивая остатки соуса, та пронеслась по заданной траектории и заехала прямиком по черепу отвратному главарю.