Римские вакации - [205]

Прямо посередине переулка стояла статуя Гермеса в шапке, с жезлом, в сандалиях с крыльями — очень похожая на ту, которая в ходу и в наше время. У бога торговли была столь плутовская рожа, что сразу возникало желание стать бдительным.

У финансовой точки под вывеской об особо доверительных связях на Крите стоял загорелый толстяк с жирным затылком и оживлённо беседовал с аргентарием.

Мы остановились рядом, прислушиваясь.

Толстяк убедительно рассказывал банкиру про то, что на Крите дожидается его партия меди, за которую он внёс аванс, корабль к отплытию готов, но только не хватает маленько расплатиться сполна.

Аргентарий выслушал торговца внимательно, подумал, посмотрел на небо, почесался в разных местах, потом спросил: сколько надо? Торговец назвал сумму. Аргентарий предложил под пять процентов на два месяца. Торговец согласился. Аргентарий открыл стоявший на столе ларец, извлёк из него папирусный листок, связку заострённых тростниковых палочек и медный пузырёк с плотно притёртой крышкою. Проверив палочки на предмет заточки, он выбрал одну, открыл пузырёк, окунул в него палочку и быстро начеркал на листе несколько слов. Потом палочкой же измазал чернилами плоскую печатку своего перстня и поставил оттиск под надписью.

Затем аргентарий помахал листом, суша чернила, и протянул его заёмщику со словами:

— Отдашь аргентарию Диомеду, что сидит в лавке на главной площади у храма Нептуна. Он тебе нужную сумму выдаст.

— Смотри-ка ты, чек выписал! — пробормотал Джон.

Торговец с довольной физиономией удалился.

— Ну ладно! — нетерпеливо поторопил Раис. — Сколько смотреть будем? Пора товар предлагать.

Мы с видом донельзя миролюбивым приблизились к аргентарию. Тот уставился на нас словно на отъявленных проходимцев.

Джон откашлялся и начал:

— Послушай, уважаемый!…

— Что надо? — резко спросил банкир, насупившись. — Деньги поменять?

— Да нет… — начал Джон.

— Тогда ступайте отсюда! — нервно крикнул аргентарий. — Нечего тут шляться!

— Да мы… — попробовал объяснить Джон.

— Кому сказано! — взвизгнул аргентарий и даже притопнул ногой. — Сейчас стражу позову!

Мы торопливо отошли от неадекватного финансиста.

Аргентарий громко обратился к своему соседу:

— Варвары совсем обнаглели!

Тот посмотрел на нас и подтвердил:

— И не говори! Мазуриков страсть развелось.

Прочие аргентарии, привлечённые шумом, включились в дискуссию, из которой мы узнали, что обладаем рожами форменных душегубов и пора бы нас развесить по крестам, чтобы мы своим присутствием не оскверняли священный город.

Появился в переулке в сопровождении пары крепких рабов явный клиент — краснорожий мужик в богатых одеждах с тяжко брякавшим на поясе тугим кошелём. Аргентарии всполошились, отвлеклись от наших персон и, громко крича, стали наперебой приглашать его воспользоваться сервисом.

Мужик, помедлив, подошёл к одному, который в процессе рекламы пользовался не только голосовыми данными, но и умудрялся ловко подбрасывать жменю начищенных до блеска монет. Они о чём-то переговорили, после чего мужик вывалил из кошеля кучу зазвеневшей наличности. Аргентарий стал монеты одну за другой разглядывать, пробовать на зуб, взвешивать, раскладывать по кучкам, затем азартно заговорил, предлагая свой курс обмена. Клиент, выпятив губу, требовал добавить и для убедительности показывал потребные величины на пальцах.

Мы прошли дальше, надеясь всё-таки заполучить не лживые инсинуации, а взаимовыгодную толику внимания. Под большим навесом сидели, собравшись в кружок, несколько смуглых горбоносых личностей с завитыми иссиня-чёрными бородами, в полосатых платках, повязанных на головах наподобие косынок, и громко разговаривали на гортанном непонятном языке.

— Эй, уважаемые!… — несмело окликнул их Джон.

Уважаемые даже не взглянули на нас; лишь один, отвлёкшись на миг, лениво бросил:

— Проходи, проходи…

Мы прошли ещё дальше и остановились в конце здания у крайнего проёма, полуприкрытого створками дубовых с металлическими полосками дверей.

Лёлик разразился гневной тирадой о том, что кругом одни гадкие и ничтожные люди, не понимающие своего счастья, заключающегося именно в приобретении у нас по сниженным ценам драгоценных предметов. Под конец он обиженно крикнул:

— Ну и хрен вам, а не золото с бриллиантами! — и для убедительности скрутил выразительный кукиш.

Вдруг одна створка резко отворилась, из-за неё табакеркиным живчиком вынырнул маленький сухонький старичок с коричневым морщинистым личиком, схватил Лёлика за штанину и бойко воскликнул:

— Ты чего?…

Лёлик испугался и осторожно спросил:

— А ты чего?…

Старичок пошевелил вислым бугристым носом и, оглянувшись на конкурентов, тихонько произнёс:

— Чего про золото говорил?… Пошли, посмотрим… — и, вновь нырнув в сумрак помещения, стал манить оттуда загребавшими жестами.

— А что я? Вон пусть он, — занервничал вдруг Лёлик, подталкивая Бобу.

Боба не увидел здесь ничего опасного и без промедления влез в помещение. Я, чтобы быть в курсе событий, втиснулся следом. Старик уселся за стол, сколоченный из толстых досок, причём сиденьем ему послужил массивный сундук, прикрытый рогожкой, и требовательно на нас посмотрел.