Римские вакации - [199]

В дальнем углу порта виднелся огонь, и слышались оттуда живые голоса. Подойдя, мы увидели, как при свете факелов потные полуголые мужики перетаскивали из каменного сарая на судно объёмные тюки. У прогибавшихся под торопливо семенившими грузчиками сходен стоял коренастый субъект средних лет с круглой как тыква головой, на которой жирно блестела в оранжевом мерцавшем свете просторная лысина, украшенная уложенными крестообразно прядями чёрных волос. Одет он был в тёмную шерстяную тунику до колен, подпоясанную широким кожаным с металлическим набором поясом. Субъект внимательно наблюдал за погрузкой и вёл вслух счёт, отмечая заодно нужное в восковой табличке острой палочкой.

Мы остановились за его спиною и стали громогласно оценивать судно. Выглядело оно неплохо: было аккуратным, с высокой мачтой, с плавными линиями бортов, крашенных светлой краскою; ближе к изогнутому носу намалёван был большой раскосый глаз. На корме имелась обширная надстройка, которую Раис назвал каютой и заявил, что именно там он и будет жить.

Счетовод покосился на нас, но ничего противного не сказал. Грузчики закончили погрузку и, извещая о том приподнятыми возгласами, выстроились на пристани тесной кучкой. Субъект подошёл к ним и стал рассчитываться, доставая из подвешенного на поясе кошеля монеты и вкладывая каждому в протянутую ладонь. По окончании расчётов грузчики отправились восвояси, а субъект, искоса поглядывая на нас, неторопливо направился к сходням.

— Эй, командир, ты, что ли будешь капитан? — строго спросил его Лёлик.

Субъект остановился, сложил руки на поясе и неторопливо произнёс:

— Я хозяин. Чего надо?

— Нам, короче, в Рим надо… По делам! — веско сказал Лёлик.

Хозяин подумал, с сомнением глядя на нас, и пожал плечами:

— Можно и в Рим…

— Так берёшь, что ли? — не унимался Лёлик.

— Можно и взять… — буркнул мореход.

— Короче, не ломайся, сколько стоит: говори, — важно молвил Раис.

Хозяин покрутил пальцами, подумал и со скукою начал знакомить с прейскурантом:

— Если с вашей работой и моей кормёжкой, то по тридцать сестерциев с носа, если с работой и без кормежки, то по двадцать, если…

— Ты нас за босоту не держи! — вдруг гневно перебил его до того смущённо улыбавшийся Боба. — Мы люди богатые и знатные! — после чего проворно достал свою диадему и нахлобучил её на затылок.

Хозяин уставился на драгоценность и судорожно сглотнул.

Джон с видом щедрого богача сунул руку в карман, где оттого раздалось звяканье. Хозяин застенчиво ухмыльнулся и шустро подставил ладони, сложенные загребущим ковшиком. Джон, поковырявшись в кармане, вытащил несколько монет и бросил их мужику в его страждущие длани, после чего оба они с удивлением посмотрели на достигнутый результат. Я тоже поинтересовался. Финансовый взнос Джона состоял из двух сестерциев и четырёх ассов.

Джон недоумённо крякнул и сказал:

— Что-то у меня наличность закончилась. Давайте-ка раскошеливайтесь.

Мы дружно опустошили карманы, по очереди кидая все свои имевшиеся капиталы мужику в ладони. Набралось постыдно мало. Хозяин разочарованно вздохнул и нахмурился.

— Не боись! — строго сказал Лёлик, вытащил из рюкзака массивный золотой браслет и, потрясая им, безоговорочно изрёк:

— С полным пансионом и первым классом!

Хозяин растерянно крякнул, быстро ссыпал деньги в кошель, осторожно браслет взял, повертел оценивающе, затем, изловчившись установить в нужном ракурсе челюсти, попробовал на зуб. Проба оказалась успешной.

Мужик спрятал браслет в кошель и, уже заметно подобрев, пробормотал:

— Ну… ладно… конечно, прямо в Рим!…

— Значит, поплыли? — уточнил Джон.

Хозяин огорчённо вздохнул:

— Сейчас никак нельзя. На ночь выход из гавани цепями перегораживают. Так что пока не можно…

— А когда это можно?! — возмутился Лёлик.

— С рассветом проход открывают… Я как раз с рассветом собирался отчаливать…

— Ну тогда смотри, чтоб с рассветом!… Понял? — погрозил ему пальцем Раис.

— Конечно, — с готовностью согласился хозяин. — Значит, и приходите поутру, сразу и поплывём!

— Ты из нас дуриков не делай, — строго сказал Лёлик, оттолкнул хозяина и проследовал на судно, громко как вокзальный репродуктор объявляя: — Идём иметь места согласно предъявленной плацкарте!

Мы протопали следом и сразу дружно затиснулись в тесноватую для нашего полного коллектива палубную надстройку, сооружённую из досок, которые под нашим натиском заметно затрещали. Внутри имелись какие-то сундуки, на полу лежал потёртый ковёр; стояла кровать на низких ножках.

— Это тут… я живу… — растерянно вякнул заглянувший в дверь хозяин.

— Ну и живи, — разрешил Раис. — Жарко тут… Айда на палубу спать…

Поддержав предложение, мы вышли наружу. Лёлик, ненавязчиво прихвативший с собой подушки и покрывало с кровати, начал, насвистывая, приспосабливаться у борта. Раис попробовал молча отнять одну подушку, но не сумел, так как действия его сковывала корзина с колбасками, после чего приказал хозяину:

— Ты давай, неси одеяла там всякие, подушки. Спать будем!

— Да вот уж… забрали!… — развёл руками тот, указав на Лёлика.

Лёлик сообразительно ускорил отход ко сну и, заворачиваясь с головой, потребовал его не беспокоить, после чего нарочито и старательно захрапел.