Римские вакации - [189]

Наконец, все спустились и, миновав по очереди гномий лаз, выстроились гуськом. Я оказался впереди. Мне передали факел. Рядом встал Джон с папирусом, который ему всучил Лёлик, сославшись на собственное плохое зрение. Бобу с фонариком поставили сзади. Сверившись с картой, мы начали движение, поминутно предупреждая друг друга о коварстве строителей пирамид.

Ход поначалу довольно-таки долго шёл наклонно вниз, затем стал горизонтальным. У каждого перекрёстка, а их имелось сверх всякой меры, мы тормозили; я светил, Джон ориентировался по плану, имея в виду жирную линию, и взмахом руки определял очередное направление.

Во время одной из остановок Лёлик сзади подал трезвую, но циничную реплику о том, что неплохо бы у впереди идущего отобрать факел, чтобы в случае чего не остаться с одним хлипким фонариком. Я предложил ему на выбор или заткнуться, или поменяться местами. Джон, выслушав перебранку, указал в боковой ход; и через пару десятков шагов мы наткнулись на наглухо закрывавший проход каменный монолит весом на пару тонн. Рядом лежал хорошо сохранившийся скелет; верхняя его часть скрывалась под камнем. Над монолитом зияла дыра, откуда он, по всему, и обрушился на бедолагу, когда-то решившего здесь прогуляться, что, собственно, было очень даже любезно с его стороны.

Я представил, как этот камешек мог накрыть меня, и молча саданул Джона локтём куда пришлось, а когда тот попробовал огрызнуться, отобрал у него карту с обменом на факел.

Мы вернулись назад, определили правильный путь и далее на каждом повороте сверялись по несколько раз, прежде чем решиться на выбор хода, причём Джон как бы в забывчивости вновь и вновь пытался пропустить меня вперёд.

Идти было трудно. Коллеги бубнили что-то сзади, мешая сосредоточиться. Нервное напряжение нарастало с каждым шагом. Воздух был не то чтобы спёртый, но застоявшийся и какой-то неживой.

Наконец, после очередного поворота коридор расширился и упёрся в деревянную дверь с облезлой росписью, на створках которой в вырезанных углублениях имелись большие прямоугольные восковые печати с иероглифами, скреплявшие обыкновенную верёвку.

— Дверь? А ну, где замок? — протолкался вперёд Серёга, увидел верёвку, обыденно содрал её и обиделся: — Ну-у, какие несерьёзные люди…

Дверь от толчка со скрипом раскрылась. Густой застоявшийся запах благовоний вырвался навстречу. Мы наперебой оглушительно зачихали.

— Тихо вы, тихо!… — заохал сзади Лёлик. — А то сейчас как фараон-то вылезет!

— Так он же мёртвый, — удивился Боба.

— Так если б живой был, чего ж бояться! — пояснил Лёлик и начал подталкивать меня в спину, вынуждая двигаться вперёд.

Джон молча сунул мне в руки факел. Я не стал сопротивляться, принял источник света и вошёл. Следом впихнулись и коллеги. Пламя факела стало слабеть и дрожать, что мало помогало познанию обстановки, отчего приходилось долго вглядываться, чтобы понять суть вещей.

Помещение выглядело не слишком большим, имело низкий плоский неровный потолок и было далеко не пустым.

Посередине на невысоком каменном постаменте стояла ярко раскрашенная модель лодки с гнутыми носом и кормой, со спущенным парусом, с рядами вёсел, торчавших из бортов. Лодку населяли кукольные фигурки людей, а кругом густо расставлены были статуэтки коров, ослов, овец, лошадей и прочего скота. За постаментом стояли большие сундуки с потускневшей росписью на стенках и крышках. У стен торчали неуклюжие глиняные ведёрные бочаги с залепленными горлами.

— А ну, свети! — скомандовал Раис и, выхватив топорик, расколотил сразу парочку: на пол просыпалось какое-то зерно. Раис выругался и кокнул ещё одну ёмкость — оттуда вылилась густая тёмная жидкость; запахло густо и приторно.

Серёга сноровисто открыл несколько сундуков. В них обнаружилась разнообразная утварь: чашки, плошки, блюда из потемневшего металла, похожего на серебро, кувшины из нефрита, какие-то бронзовые причиндалы и загогулины. Было и оружие: неуклюжие мечи, короткие дротики, странно изогнутые топоры и ножи из бронзы, по своим размерам словно бы предназначенные для детей. В паре сундуков оказались тюки тронутых тлением разноцветных тканей и одежд.

— Чего-то фараон какой-то из бедных, что ли? — уныло пробурчал Джон. — Никаких ценностей потомкам не приберёг!

Я прошёл к дальней стене. Там стояла натуральная колесница с кривоватыми колёсами, а рядом с ней большой неуклюжий прямоугольный стул, или, скорее, трон — судя по отделке. Его спинку украшали резные накладки из слоновой кости, сверху сидели раскрашенные соколы, а на подлокотниках и фигурных ножках приятно поблескивали какие-то бляхи.

Я нагнулся на них посмотреть и увидел за троном в стене узкий и низкий лаз.

— Однако, тут, похоже, ещё одна каморка имеется, — проинформировал я коллег.

— Папы Карло за нарисованным очагом? — тут же схохмил Боба.

— Смотри, не заныкай золотой ключик! — озабоченно предостерёг Лёлик.

— Посмотрим… — пробормотал я, отодвинул трон и, держа перед собой факел, пролез согбенным образом в следующее помещение.

Как только я разогнулся, тут же мгновенный испуг проехался по организму. Свет факела высветил безмолвную фигуру, направлявшуюся ко мне. Я приготовился было панически тикать, но всё же до конфуза успел разобрать, что это всего лишь шакалоголовая статуя в человеческий рост, изображённая в движении динамичном и устремлённом.