Римские вакации - [166]

Коротыш, сделав пару кругов, наткнулся на Джона, неожиданно ловко заехал ему в глаз, выхватил из рук факел и шмыгнул за культовую статую, где и пропал. Лёлик бросился туда же, но пропадать не стал, а заорал куда-то угрожающе, требуя выходить. Джон бессильно матюгался и щупал стремительно наливавшийся фингал.

— Слушай, а где остальные?!… — после некоторой заминки удивился Боба, растерянно оглядывая помещение.

Никого из местного духовенства в зале не осталось.

— Убёгли! — воскликнул Раис, держа крепко Лёликин зашнурованный уже рюкзак. — Сейчас дверцу-то прихлопнут!

Не сговариваясь, мы кинулись бежать обратно, быстро взнеслись по лестнице, но не успели, уловив лишь последнее движение плиты, намертво вставшей на законное место. Снаружи раздавались звуки торопливой возни: по всему к плите чего-то подтаскивали и громоздили в кучу.

— Что они там, баррикаду строят? — заволновался Раис.

— С этой стороны, наверное, тоже открывалка есть, — предположил Боба.

Начали искать и, действительно, нашли в стенной нише толстый железный прут, торчавший из глубокой щели. Раис торжествующе нажал, прут со скрипом поддался, плита начала толчками отодвигаться, но, явив щель не шире карандаша, из которой тут же потянуло свежим сквозняком, заскрежетала и замерла.

— Открывай! Я ещё не завтракал! — истерически заорал Раис, но снаружи донёсся лишь издевательский гогот.

По очереди мы стали дёргать прут, но ничего путного не получалось; к тому же после могучего рывка Бобы прут и вовсе переломился.

Подумав, мы вернулись в зал, где оставался Лёлик, который, просунувшись между столбом и статуей, всё продолжал вопить, сыпля вперемешку ругательствами и угрозами.

Серёга взял его за плечо, извлёк наружу и спросил, хохотнув нервически:

— Ну, Лёлик, зачем кошек давил?

— А чего они!… — невразумительно прокричал тот.

— Вот ведь всё хорошо было, девочки тебе, завтрак, солнце, воздух и вода, а тут сам в историю вляпался и нас всех за собою!… — начал бурно возмущаться Раис. — Вот всегда с ним так!

Лёлик бессвязно огрызнулся, причём с громкостью паровозного свистка. Раис отшатнулся, впрочем, не переставая гундеть и маяться.

— Ладно, хватит! — оборвал его Джон. — Надо думать, как выбираться будем.

— А может, рванём к ядрёной фене!? — бесшабашно предложил Серёга.

— Опасно. Рухнуть всё может прямо на голову, — предостерёг я бомбиста.

Серёга посмотрел на свод, сложенный из каменных блоков, и настаивать не стал.

— А куда тот звонарь делся? — вспомнил Джон, потрогав багровый фингал с досадою.

— Там проход за статуей! — прокричал Лёлик как на взлётном поле, болтая пальцами в ушах.

— Чего кричишь? — миролюбиво спросил его Боба.

— Не кричу я! — вновь крикнул Лёлик и насупился.

— Да это ему ухи заложило, — объяснил Серёга.

Не вдаваясь в подробности, я заглянул за статую, светя факелом. Там в стенной нише начинались ступеньки, уходившие круто вниз в подозрительную темноту.

— Ну, похоже, судьба нам по катакомбам полазать, — обнадёжил я коллег, приглашая также посмотреть.

Все по очереди посмотрели. Боба начал вспоминать всякие книжки про египетские коварные лабиринты, из которых невозможно выбраться.

Раис выслушал рассказчика и, схватившись за голову, завёл плаксиво:

— Замуровали демоны, замучили мальчонку голодом лютым!…

— Ну а тот-то куда-то убежал ведь. Значит, есть дорога, — оптимистически напомнил Джон. — Так что надо дерзать. Не сидеть же сиднем, пока не околеем.

— И то правда! — поддержал я коллегу. — Ждать нечего, пойдём, посмотрим, может, выход рядом совсем, а мы тут, понимаешь, паникёрствуем.

Глава 33

В которой герои ищут выход, его находят, но теряют Клеопатру со товарищи.

Коллеги приободрились и порешили попробовать. Гуськом мы спустились по ступенькам и попали в узкий ход, вытесанный, по всему виду, в цельной каменистой породе. Через шагов сто ход раздвоился. Кто-то вспомнил правило хождения по лабиринтам, заключающееся в том, что держаться надо всё время одной стенки. Выбрали правую сторону, поскольку, как заявил Боба, наше дело правое.

Я вскинул руку, нажал на своих электронных кнопку подсветки, и засёк время.

Шли молча. Ход начал петлять замысловато; часто попадались пересечения, настолько узкие, что непонятно: для кого они были предназначены. Несколько раз мы выходили в небольшие зальцы, от которых разбегались во все стороны очередные ходы. По пути штыками вырезали на стенах стрелы, благо камень был мягким и податливым. Напряжение с каждым шагом овладевало всё больше и больше. Воздух в подземелье был затхлым и мёртвым как в хранилище старых газет. Быстро захотелось пить. Есть хотелось с самого начала. Несколько раз останавливались передохнуть. Во время одного из привалов я посмотрел на часы и определил, что с начала наших подземных скитаний прошло уже два часа, о чём не преминул оповестить коллег. И тут же три из имевшихся четырёх факелов затрещали, замерцали всё слабее синими сполохами и погасли. Стало в три раза темнее.

— Лёлик, что ж ты фонарик не взял, у тебя ж был, когда в подвале твоём дыру нашли, ты его светить давал, — взвопил Раис обличительно.

— Старый он, и батарейки сели уже совсем, и вообще… — огрызнулся мрачно Лёлик.