Римские вакации - [161]

— А какими клятвами вы связаны с Римом в нынешнем походе? — продолжила гнуть свою линию Клеопатра.

— Союзники мы полноправные, никаких клятв не давали, сегодня здесь, завтра там, — расправив плечи, пояснил я несколько уклончиво, возбуждая в барышне здоровый интерес к потенциально незадействованным богатырям.

— А кто у вас командир? Вот тот непосредственный такой? — спросила Клеопатра и мигом соорудила сатирическую рожицу, из коей ясно выявлялась гнусная сущность Джоновой так называемой непосредственности.

Я хохотнул, жалея, что любострастца нет рядом, а потом осторожно ответил:

— Да нет, у нас всё коллегиально… Как в Греции, то бишь там всякий демос, охлос, вся власть народу…

Клеопатра агакнула и шевельнула ножкой, обнажая её уж совсем чуть ли не под самый стыд. Я засмотрелся на чарующе округлое породистое бедро, забегав неосознанно взорами взад-вперёд по его крутому как лебединая шея изгибу; внутри естества что-то затряслось в мелкой дрожи, и бес заворочался в положенном ему месте. Я крякнул и с усилием отвёл глаза в сторону, предполагая в противном случае со своей стороны готовый тут же случиться нетерпеливый и окончательный конфуз.

Клеопатра облизнула губы, выпрямилась как на троне и торжественно заявила:

— Внемли, воин! Наше царство имеет древние и славные корни. Мы из рода Птолемеев, наш пращур был у Великого Александра Македонянина командиром конницы и после смерти Александра получил Египетское царство, — Клеопатра посмотрела на меня, оценивая эффект, а затем уже вкрадчиво закончила: — Если я стану полноправной царицей Египта, мне понадобятся преданные и могучие мужи, которые смогли бы меня защитить в минуту опасности и развлечь приятным общением… Наше царство богато, а я всегда благосклонна к тем, кто со мной… — последние слова она проворковала столь многообещающе, как Ева после употребления цельной корзины райских яблок.

Я непроизвольно расцвёл, а затем и вовсе заухмылялся, вспомнив, что дурашка Джон пробавляется сейчас поддельным суррогатом, и не подозревая о своём скудоумии, а я имею прелесть быть "тет на тет" с самым натуральным оригиналом и если захочу, могу прямо сейчас этот оригинал ущипнуть за бедро, а то и вовсе запустить ему руку за пазуху.

— Героям требуется награда… — между тем томно прошептала Клеопатра и потянула ножку к себе.

Я, привыкнув к ней как к родной, дёрнулся удержать её, но царица встала порывисто и прошла к ложу; одеяние её на миг всколыхнулось в вольном размахе, обнажая бледно засветившуюся плоть, и горьковатый аромат юного женского тела тёплым ветром пахнул на меня. Усиленно дыша, я успел подумать: не о той ли награде идёт речь, о которой повествовал А. С. Пушкин в соответствующем стихотворении, но мысли тут же испарились, а сам я вскочил со скамейки как пружина, чувствуя стремительно нараставшую тягу к прекрасному.

Клеопатра остановилась подле ложа, глядя на меня чуть исподлобья с загадочной как кроссворд улыбкою, покачиваясь упруго и держась за свои покровы так, как будто собиралась их вмиг распахнуть навроде ухаря-эксгибициониста. Я непроизвольно облизнулся и, спотыкаясь, стал приближаться, стаскивая через голову автомат, поскольку благоразумно понял, что тот будет в ближайшее время только мешать.

Клеопатра потянулась к вазе, отщипнула виноградину, зажала её между губами и, глядя выразительно, надкусила: мутный сок потёк тягучей струйкой по круглому подбородку и собрался в каплю, отражавшую яркими точками пламя светильников. Я слепо пристроил автомат у стены, приблизился, схватил царицу за бока и подтянул к себе с целью любезного и сочного поцелуя, а так как малый рост партнёрши несколько препятствовал сему, пришлось по-простому взять в жменю её гривку и запрокинуть царицыну голову.

Глаза Клеопатры распахнулись, выражая крайнее удивление — видно, она доселе, пребывая в окружении дворцовых подхалимов, не имела общения с простыми и обаятельными парнями — но меня это особо не занимало. Первым делом я слизнул каплю, причмокнув вкусно, а затем потянулся попробовать виноградину, не сразу давшуюся из-за скользкой своей натуры. Но, приноровившись и при том ненароком укусив охнувшую сдавленно царицу в уста, я ягоду плотно зацепил, отчего та лопнула, и сладкий сок потёк обильно по тёплым, мягким и без того вкусным царицыным губам.

Не отрываясь от дегустации, я начал подталкивать барышню к месту основного действия, да сделал это столь энергично, что низкое ложе подсекло её под коленки, и Клеопатра стала заваливаться назад, замахав руками и замычав панически, ибо говорить она не могла в связи с так и непрекращавшимся лобзанием. Я было попытался, изогнувшись как гуттаперчевый мальчик, удержать равновесие, но царица перевесила; тем не менее, одной рукою я крепко держал даму за талию, а другую протянул вперёд, чтобы самортизировать с целью почти мягкой посадки, но всё равно ухнули мы мешковато, а когда я плашмя присоединился сверху, в нутре у бедняжки что-то ёкнуло, и царица утробно крякнула.

Пробормотав пардоны, я слез на пол и стал торопливо раздеваться, чувствуя, что это сейчас очень даже пора. Но с тем совершенно неуместные звонкоголосые команды: "Ать-два, левой!", доносившиеся снаружи, заставили ненароком выглянуть в окно. Посередине двора, широко расставив ноги и слегка покачиваясь, стоял Раис с факелом в руке и, изредка прерывая равномерный сержантский отсчёт возгласом: "Я вас научу Родину любить!", командовал группою голых негритянок, которые путём нелепого вскидывания ног и судорожного размахивания руками маршировали гуськом вокруг отца-командира. Остальные члены нашего туристического коллектива в поле зрения не наблюдались, и лишь женские визги, доносившиеся из дома, позволяли заключить, что и у них всё в порядке.