Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана - [44]

Обозревая еще раз события этой войны, одной из самых странных и ужасных в мировой истории, мы видим, что едва ли когда-либо какая-либо армия имела перед собой столь трудную задачу, как обе римские рейнские армии в 69 и 70 гг. В течение нескольких месяцев они были солдатами то Нерона, то сената, то Гальбы, то Вителлин, то, наконец, Веспасиана; эти армии являлись единственной опорой господства Италии над двумя очень сильными нациями — галлами и германцами, в то время как солдаты вспомогательных отрядов этих армий почти исключительно, а солдаты легионов в большинстве своем набирались из этих наций; лишенные лучшей части своих сил, постоянно без жалованья, нередко голодные и подчиненные совершенно негодным командирам, они должны были выполнять возложенные на них поистине сверхчеловеческие задачи. Столь тяжелое испытание оказалось им не по силам. В отличие от прочих гражданских войн той ужасной эпохи эта война являлась не столько войной между двумя армиями, сколько войной солдат, и особенно офицеров второго разряда, против их товарищей первого разряда; к этому присоединялись еще опасное восстание и вторжение германцев и не представлявшее, правда, серьезной опасности возмущение нескольких кельтских округов. В военной истории Рима Канны, Карры и Тевто-бургский лес можно назвать славными страницами по сравнению с двойным позором Новезия; лишь некоторые отдельные лица, но не отряды остались незапятнанными в этом всеобщем бесчестии. Эти события на Рейне, подобных которым история Рима не знала ни прежде, ни после, еще явственнее, чем разыгранное без вождей сражение при Бетриаке, обнаруживают ужасающий развал государственного порядка и особенно военной организации, проявившийся при гибели династии Юлиев — Клавдиев.

Для этих бесчисленных, совершенных буквально всеми злодеяний невозможно было найти соответствующие кары. Высокой похвалы заслуживает то, что новый властитель, сам, к счастью, не замешанный в этих событиях, как настоящий государственный человек предал забвению все прошлое и лишь старался сделать невозможным повторение чего-либо подобного. Само собой разумеется, что особенно провинившиеся как из рядов войск, так и из среды восставших были привлечены к ответственности за свои преступления; о строгости наказаний даст представление такой случай: когда по прошествии пяти лет один из предводителей галльского восстания был найден в убежище, где жена прятала его в течение всего этого времени, Веспасиан повелел передать обоих палачу. Отпавшим же легионам было разрешено принять участие в борьбе против германцев и до некоторой степени загладить свою вину в жарких боях у Трира и у Ветеры. Тем не менее все четыре легиона нижнерейнской армии и один из двух участвовавших в мятеже верхнерейнских легионов были расформированы; хотелось бы думать, что 22-й легион получил пощаду ради славной памяти своего храброго легата. Вероятно, той же участи подверглось значительное число батавских когорт, а также, по-видимо-му, конный полк треверов и, может быть, еще некоторые проявившие особенно большую активность отряды. Суровые требования закона были еще менее применимы по отношению к восставшим галльским и германским округам, нежели по отношению к отложившимся солдатам; требование римских легионов сровнять с землей колонию треверов Августу, на сей раз уже не ради добычи, но из мести, так же понятно, как и требование германцев разрушить город убиев; однако Веспасиан так же вступился теперь за первый город, как в свое время Цивилис — за второй. Даже за левобережными германцами было в общем сохранено их прежнее положение. Однако, по всей вероятности (точных сведений у нас нет), в военном наборе и применении вспомогательных отрядов произошло существенное изменение, которое уменьшило опасность, крывшуюся в организации этих отрядов. Бата-вам были оставлены их свобода от податей и привилегированное положение в армии; ведь немалая их часть с оружием в руках сражалась за дело римлян. Однако численность батавских отрядов была значительно сокращена, и если до сих пор их офицеры, по-видимому, в узаконенном порядке назначались из их собственной знати,, что нередко практиковалось и в других германских и кельтских отрядах, то с этих пор на места офицеров ал и когорт стали назначать преимущественно лиц из того сословия, из которого происходил сам Веспасиан, а именно: из почтенного городского среднего класса Италии и имевших италийское право провинциальных городов. Отныне мы более уже не встречаем германских офицеров, занимающих положение херуска Арминия, батава Цивилиса и тревера Классика. Равным образом мы более уже не видим, как прежде, отрядов, набранных сплошь из одного и того же округа: люди без различия их происхождения служат в самых разных частях; видимо, это было уроком, вынесенным из этой войны римским военным руководством. Другая вызванная этой войной перемена заключалась, по-видимому, в том, что если до сих пор в Германии применялись вспомогательные войска, набранные преимущественно в германских и соседних с ними округах, то отныне германские вспомогательные отряды, так же как далматские и паннонские после батоновой войны, применялись для службы почти исключительно за пределами своего отечества. Веспасиан был благоразумным и опытным военачальником, и если в дальнейшем не было ни одного случая восстания вспомогательных войск против их легионов, то это, вероятно, является в значительной степени его заслугой.